Аз Есмь Мудищев (СИ)

— Тогда ты угощаешь, есть охота, — смирилась она и неожиданно добавила: — Тут пишут, что сынок мэра вчера человека сбил, но доказательств нет.

— А мэр родовой или из вольных?

— Это династия Лукиных, сто пятьдесят третье место.

— Хорошо устроились, однако.

— Эй, черти залётные, это наша территория! — раздался хриплый, пропитый голос.

Мы с девахой одновременно повернули головы и воззрились на колоритную компанию из хромого бомжа, безрукого бомжа и бомжа безногого, по-царски сидящего в ржавой инвалидной коляске, которую толкал однорукий. Хех, вот он конфликт, которого мы действительно достойны.

Они недвусмысленно демонстрировали острые предметы в руках и медленно приближались. Алёнка впала в ступор, ведь на них не было ни кулонов родовых, ни браслетов крепостных, что приравнивало их к вольным. Соответственно, атаковать их нельзя в принципе, а её дух не давал никакой защиты.

— Что делать? — она беспомощно взглянула на меня.

— Бежим! — скомандовал я, разворачивая кресло-каталку в противоположную сторону и потихоньку вращая колёса руками.

— А ну стоять, крысы, отдавайте деньги! — взвыли бомжи и бросились в погоню.

— Выкуси! — злорадно крикнул я, оборачиваясь, когда Алёнка наконец-то начала меня толкать, тем самым прилично увеличив скорость. Мы с ветерком понеслись по алее, распугивая гуляющих мамаш с колясками своим видом и моим хохотом.

Бомжи не отставали, видимо им слишком сильно хотелось похмелиться. Хромоногий бодро ковылял, отстукивая костылями рваный ритм по тротуарной плитке, при этом умудряясь грозить кулаками и сыпать проклятиями. Однорукий тяжело топал рваными кроссовками и толкал коляску с товарищем, который держал в каждой руке по заточке, выставив их перед собой.

Так бы и бежали, вызывая здоровое любопытство у прохожих, но, метров через двести гонки, пигалица выдохлась, а угрожающий стук костылей и скрип колёс начал приближаться. Послышались победные возгласы и обещания страшных мучений

— Всё на борт! — давясь от смеха, скомандовал я, одним движением перекидывая сестричку себе на колени, берясь за колёса руками и уже не сдерживая силу. — Врум-врум, мазафакерс!

Наша скорость тут же увеличилась и бомжи, под крики разочарования, начали отставать, но тут свершилось чудо!

Хромой швырнул в нас костылями, поставил «больную» ногу на землю и прибавил ходу. Матерящийся, хитросидящий до этого, безногий вскочил с кресла-каталки и припустил за нами с олимпийской скоростью, поскольку единственный не тратил силы. Однорукий же выдохся окончательно и остановился держась одной рукой за бок, а другой, внезапно отросшей, вытирая пот с лица.

Под Алёнкин визг, проклятия водителей и сигналы машин, я пролетел перекрёсток и, злобно хохоча, понёсся вниз по широкому проспекту, распугивая пешеходов. Позади нас послышался звук тормозов и глухой удар, ознаменовавший окончание погони.

По инерции работая руками с дикой скоростью, я вдруг заметил возле ресторана знакомую машину и резко затормозил. Инвалидная коляска вошла в занос и остановилась точно перед входом. Сестричка удержалась на моих коленях только чудом, и чудом же её не стошнило.

— Сволочи, даже пандуса нет! — возмутился я, отсутствием условий для маломобильных граждан и сказал девахе: — Чё глазищами хлопаешь? Рот закрой, и поднимай меня по лестнице!

Едва мы героически преодолели две широкие ступеньки, как перед нами возникло новое препятствие.

— А ну вошли вон! Здесь не подают милостыню! — грозно заявил широкоплечий охранник в чёрном пиджаке и белой рубашке.

Он был из вольных, что характеризовало хозяина заведения как человека здравомыслящего и хитрого. Родовые вряд ли пройдут тут силой, а против таких же вольных у мордоворота имелся электрошоковый аргумент. А может тут вообще так принято, не знаю…

— Нас ждут, — просто сказал я, добавляя в голос ту самую интонацию, которая и отличает королей от крестьян, и это далеко не одно только происхождение. Амбал вздрогнул, неожиданно поклонился и поспешно распахнул перед нами дверь. На последок он вжался в стеночку пропуская нас.

— Это тоже какая-то способность? — шёпотом произнесла удивлённая пигалица, когда мы проследовали в роскошный, элегантный зал.

— Ага, уверенность в себе называется, — загадочно ответил я ища взглядом водятла, лишившего меня ног.

Это оказалось просто, поскольку в ресторане в это время обедали всего два человека. Пожилая дама из вольных меня не заинтересовала, а вот молодой парень лет двадцати, вольготно развалившийся на стуле и презрительно говорящий с официантом, вполне подходил под тип искомого водятла.

— Точно, это он, Алексей Лукин! — шепнула мне Алёнка, уже успевшая найти фото сына мэра в сети.

Я неспешно подкатил к столику гонщика и он тут же удивлённо воззрился на меня. Официант из крепостных воспользовался шансом и поспешно сделал шаг назад скрываясь из поля зрения выпендрёжника. Лукин цыкнул сквозь зубы:

— Сюда теперь и бомжар пускают?

— Алёша, ты мне кое-что должен, — я растянул губы в недоброй улыбке.