AZ fin

– Да, пойду скажу Мэтту, что он выиграл наше пари. – Он обернулся. – Анж, лично я, в отличие от Зака, все слышал и считаю, что идея отличная.

Вид у Анжело стал чрезвычайно довольный, а я испытал иррациональное раздражение из-за того, что это Джаред его обрадовал.

– Ну ладно, – сказал Анжело. – Ужин вечером в силе?

– Конечно. Приходите, как будете готовы. – Он все улыбался. Чтобы дойти до двери, ему надо было пройти мимо меня, и, поравнявшись со мной, он негромко сказал: – Что, прозрел наконец? – Я покраснел до корней волос. – Ну, до встречи.

Как только Джаред ушел, я повернулся обратно к Анжело и увидел, что он снова взялся красить участок над дверью. На его руках плавно двигались под кожей тонкие, упругие мышцы. Голова была запрокинута далеко назад. А в ямке у горла блестела капелька пота.

Я опять начал возбуждаться.

Нет, он был просто обязан надеть рубашку.

– Слушай, все равно уже почти вечер, – пробормотал я. – Давай вернемся в гостиницу и приведем себя в порядок. Мне надо принять душ. – Очень-очень холодный душ.

Он пожал плечами.

– Окей.

Сперва надо было вымыть кисти, чтобы они не засохли к нашему возвращению. Мы забились вдвоем в чулан и, встав у раковины, начали смывать краску с валиков и кистей. Было тесно. Рука Анжело то и дело задевала мою. Он, слава богу, надел рубашку, но теперь меня дразнил его запах. От него пахло шампунем, потом и краской, и это сочетание было эротичным как черт знает что. У меня опять встал – просто от того, что Анжело стоял рядом. Он что, утром искупался в феромонах?

Он снова заговорил, и я обнаружил, что мне крайне сложно улавливать смысл его слов.

– Знаешь, чего я никогда не понимал в «Унесенных ветром»? Почему Скарлет сходила с ума по Эшли. Как можно было сохнуть по такому слюнтяю, когда у нее был Ретт?

– Я ни разу его не видел. – Я наблюдал за его руками, за тем, как он промывает кисть, перебирая ее щетинки своими длинными, тонкими пальцами, и представлял, как эти самые пальцы запутываются у меня в волосах. Пока я слизываю с его живота краску.

Серьезно, это становилось уже ненормальным.

Он оглянулся на меня с удивленно приподнятой бровью.

– Ты не смотрел «Унесенных ветром»?

Мне пришлось заставить себя отвести взгляд от его рук.

– Это же какая-то женская чушь. – Я надеялся, что мой голос прозвучал небрежно и не выдал то, что происходило у меня внутри.

Он криво ухмыльнулся, и в груди у меня что-то перевернулось.

– Это классика. Блин, просто уму непостижимо. Хозяин видеопроката, но не смотрел ничего из классики.

Так, о чем мы опять разговариваем? И когда я внезапно утратил способность поддерживать с Анжело самую простую беседу? Он заправил волосы за ухо, открывая мягкую кожу горла, и мне захотелось приложиться к этому месту губами.

– Оно ведь о Гражданской войне, да? Но я где-то читал, что на самом деле там нет ни одной батальной сцены. Потому-то и не смотрел его.

– Оно не о войне, а о любви во время войны. – Он качнул головой. – Не романтик ты, Зак.

Я не разбирался в романтике, но чувствовал, как внутри у меня что-то растет. Что-то, по ощущению похожее на прозрение. Внезапно все начало обретать смысл и из расплывчатого становиться четким.

Все это время я не замечал его чувств ко мне. Однако оказалось, что мои собственные чувства – к нему – были для меня еще большим секретом. Но разве не я чуть ли не ежедневно приглашал его в гости? А кто упрашивал его поехать вместе на фестиваль? Кто считал, что куда бы я ни поехал, он будет рядом? Разве не я не представлял, как уезжаю из Денвера без него? Было бы чересчур мелодраматично сказать, что я не смогу без него жить, но я вдруг понял, что не хочу проверять это на деле.

Я все не мог на него насмотреться. Он казался мне таким юным, таким необузданным и прекрасным – словно существо из иного мира. Как ему мог понравиться кто-то вроде меня?

– Значит, Скарлет не любила Ретта? – спросил я. Меня не особенно интересовал ответ. Просто я хотел, чтобы он продолжал говорить – чтобы иметь возможность продолжать им любоваться.

– Сначала нет. Даже когда они поженились, она по-прежнему хотела одного Эшли. Вообще она поняла, что любит Ретта, только в самом конце. Но, – он покосился на меня, краснея, – к тому времени было уже слишком поздно.

А вдруг и я уже опоздал? От этой мысли у меня чуть не остановилось сердце.

– Анж?

Он взглянул на меня сквозь завесу волос, а я, уступив потребности дотронуться до него, протянул руку и отодвинул их в сторону. У него были такие ресницы… Я еще не видел таких длинных ресниц у мужчин. Он не шевельнулся. Даже не моргнул. Он просто смотрел на меня.

– Анжело, я знаю, что мне следовало спросить. Я знаю, что был идиотом. Я должен был догадаться гораздо раньше.

– Не понимаю, о чем ты.

– Я не знаю, что со мной не так. Я слепой. Или глупец. Или все вместе. Наверное. Я не знаю.

– По-прежнему не понимаю, о чем ты. – Но в его голос пробралась легкая дрожь.

– Я не вынесу, если ты уйдешь, Анж. Я не смогу переехать сюда без тебя.

Минуту он молчал. Потом спросил еле слышным шепотом:

– Почему, Зак?