Читаем Аз и Я. Книга благонамеренного читателя полностью

Думается, в ту же эпоху получает распространение в европейских и азиатских культурах имя богини-кормилицы Ишт, которое приобретает значения, подсказанные скульптурным знаком. Макропоэты увидели отвлеченный смысл - «давать жизнь», «жить», микропоэты закрепили свое понимание, каменного иероглифа в семантике - «кормить», «кормиться».

Мы могли увидеть, как переднеазийские Слово и Знак, пройдя через горнило египетского искусства, обогатили культуры индоевропейские. Но последние и сами черпали непосредственно из кипящего котла цивилизаций Двуречья. Им было знакомо и нерасчлененное имя Иштхор.

На глиняном теле богини часто наносился шумерский детерменатив божества - восьмилучевая звезда. Имя богини сопрягалось с этим знаком и становилось нарицательным термином со значением «звезда». Сравните позднесемитские варианты имени Иштхор - Астарат (-ат - суффикс женского рода), Аштарта, Иштар, Истер и индоевропейские названия звезды - астра, астер, аштра, аштар, стелла, стар и т. д.

Греки несколько раз встречаются с этой богиней. Однажды они получают термин «истера» - лоно женское, детородный орган; в другой раз присваивают имя восьмилучевику «астир» - звезда. И, наконец, именем старинной богини определили понятие древность - История.

Мы уходим на поиски древних знаков,

повстречаем их на дорогах разных,

Растворенные в формах воды и плазмы,

в фигурах гор и во взглядах магов,

отпечатаны в лицах людских и в пальцах,

в иэваяньях египетских, в индских танцах..

Очертания символов явлены в слове.

Заклинаю вас, люди,

поклоняйтесь Корове.

- Ныне веки иные, иные знаки.

На знаменах вспыхнули волчьи оскалы!

Заклинаю вас, люди,

поклоняйтесь Собаке!

- Но по-прежнему солнце сияет на скалах

двурогих,

в междуречье Евфрата,

на рогах Арарата,

на крутых и пологих

склонах.

Заклиная вас, любящих и влюбленных,

поклоняйтесь Лону.

И пока на челах королев блистают карагы,

и пока вгрызаются в низкое небо злаки,

рубят землю оратаи,

режут коров араты,

и божественна точка пулевая на флаге,

Проклинайте глухих, не имеющих зраков!

Мы уходим на поиски грубых знаков,

опозоренных вещью,

возвышенных злобой,

осененных выдохом вечности -

Словом...

Примечания:

1. Змея была божеством земли.

2. Младенец - символ материнства, плодородия.

3. Разные прочтения формально совпадающих букв из двух основных европейских алфавитов порождают сегодня новые формы лексем. Так «по-русски» прочтены Рим (вместо «Рум»), «диалог» (вместо «дуалог»), «диалект» вместо «дуалект» и т. п.

…ХОРОБРОЕ ГНЕЗДО

Вот уже сотни лет живет и действует в политике и культуре «Слово о полку Игореве». Тому, кто знаком хотя бы с частью написанного о нем в разные периоды, приходилось, наверное, наблюдать любопытное явление: литературный памятник изменяется во времени. Движение поэмы по шкале читательского мировоззрения увеличивает и число ракурсов ее прочтения. «Слово» все более раскрывается: в нем проступает, становится зримей то, что, скажем, в прошлом веке ещё не могло проявиться. Сверкнет новой гранью этот удивительный памятник культуры, увидится новая деталь поэтического механизма.

«Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо…» Сотни раз ты прочитывал эту фразу, и всякий раз останавливала она внимание своей какой–то загадочной гармоничностью. И вдруг ты понял, чем объяснить уникальность употребления древнерусской полногласной формы эпитета. Семь раз в поэме встречается привычный книжный славянизм «храбрый» и лишь однажды народная лексема — «хороброе».

…В неровном, тревожном сне забылись дружины Игоря и Всеволода. Утром битва, печальный исход которой автору известен. Лексическая картина усиливается нагнетанием гласного «о» — самого минорного звука русской речи. «О» — одна из тех редких фонем, которая «наработала» в языке самостоятельную семантику. Часто встречаясь под ударением в словах, выражающих предельные, подчас полярные состояния или явления, этот звук приобретает в подсознании говорящего особое, характерное значение. Почему так родственны «уродство» и «гордость», «гром» и «звон», «совесть» и «горе»? Почему «огонь» в речи не враждует с «холодом» и «морозом»?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука