Аз и Я. Книга благонамеренного читателя

«Победа» эта описана в «Слове». Русские воины «помчаша красны девки половецкия, злато и поволоки и драгие оксамиты. Орьтмы и япончицы и всякымы узорочья начаша мосты мостити по болотамъ и грязевымъ местамъ». В качестве трофеев Игорю достаются красный стяг и белая хоруговь на серебряном древке.

Упоенный успехом Игорь, по словам летописца (Лаврентьевская летопись) ликует: «Братья наши ходили со Святославом великим князем и билися с ними (половцами) оглядываясь на стены Переяславля, а в землю их не смели итти. А мы в земле их, и самих убили, жен их полонили и дети у нас. А теперь пойдем на них за Дон и до конца изобьем их. Идем на них в лукоморье, где не ходили деды наши и возьмем до конца свою славу и честь» (перевод).

А наутро,— «изумешися князь»!.. Увидев какая сила стала на его пути. Игорь не мог знать, что половцы, разбитые Святославом, способны оказать ему серьезное сопротивление. И понятно изумление Игоря и последовавшие за разгромом плач и раскаянье.

Он по самонадеянности перешел дорогу Святославу, погубил свое войско и идею великого князя.

Автор «Слова» знал все эти события и понимал их значение. Мотивы поступка Игоря были ему, скорее всего, ведомы. Простое сопоставление фактов обнажает их. Факты общеизвестны, доступны каждому исследователю. Но, к сожалению, они мало повлияли на оценку действий Игоря. Приписываются чувства и мысли ему не свойственные. Его вели не патриотические чувства, а непомерное честолюбие. Корыстолюбивый, вероломный, в воинском деле «несведомый», нечестный по отношению и к Руси, и к Полю — вот каким характеризуют Игоря его деяния, отраженные в летописях.

Потому идеологический разнобой «Слова» — два авторских отношения к Игорю — вызвали недоумения историка Л. Н. Гумилева. Не поняв значения исторического космоса «Слова», невозможно правильно прочесть поэму.

Вот как громко и неточно толкуются мотивы «подвига» Игоря, ведущим специалистом по «Слову» Д. С. Лихачевым: «Совесть государственного деятеля, совесть князя — это то самое, что бросило и героя «Слова о полку Игореве» князя небольшого Новгород–Северского княжества Игоря Святославича в его безумно смелый поход. С небольшим русским войском Игорь пошел навстречу верному поражению во имя служения Русской земле, побуждаемый к тому своей проснувшейся совестью одного из самых беспокойных и задиристых князей своего времени»³.

Через 8 веков, зная печальный исход предприятия Игоря, мы можем назвать его поход подвигом «безумно смелым», потому что он явно шел «навстречу верному поражению». И объяснить это самопожертвование высочайшими мотивами, привычными читателям XX века — «во имя служения Русской земле». Но Игорь–то всего этого не ведал, он шел навстречу неминуемой победе, шел во имя служения своим тщеславным замыслам.

Бездоказательны характеристики Д. С. Лихачева — «прямодушный и честный Игорь».

Нет в источниках малейших свидетельств правоты столь лестных определений.

«Слово», например, устами Святослава Киевского называет войну Игоря попросту нечестной: «нечестно одолевше бо нечестно кровь погану пролиясте», т.е. нечестно вас одолели (во второй битве), ибо нечестно кровь язычников пролили (в первой битве).

Д. С. Лихачев упорно переводит «нечестно» термином «бесславно», желая смягчить оценку Автора. Но «честь» и «слава» очень хорошо разграничиваются в понимании Автора. Он не путал эти слова.

Д. С. Лихачев присваивает Игорю черты рыцаря–великомученика, принявшего истязания на алтаре русской свободы. «Высокое чувство воинской чести, раскаяние в своей прежней политике, преданность новой — общерусской, ненависть к своим бывшим союзникам (половцам) — свидетелям его позора — муки страдающего самолюбия — все это двигало им в походе»⁴.

В этом звонком перечне не обозначено ни одно чувство, которое могло вести Игоря, даже ненависти к половцам у него скорее всего не было — 1) злоба и обида за обманутые надежды, 2) азарт охотника, узревшего слабого, 3) изумление и страх — вот (поэтапно) гамма чувств, испытываемая Игорем в степи к своим бывшим союзникам. Д. С. Лихачев в приведенном куске замещает причины следствием. Раскаивается в своей прежней политике Игорь не до похода, и не во время его, а после позорного поражения, когда стало ясно, что авантюристический план завоевания киевского стола рухнул и никаких надежд на княжескую карьеру у него не осталось.

Текст раскаяния этого скорее всего сочинен летописцем, ибо фигура раскаянья — необходимое звено в христианской диалектике образа грешника. Ведь и поражение на Каяле — это наказание божье. Всепрощение христианское распространяется и на Игоря.