Аз победиши или Между землёй и небом - война

Мне нелегко понять ее, но я очень стараюсь... Я открываю все тайники памяти, и вытряхиваю из самых задвинутых по углам сундуков самые забытые факты, казавшиеся некогда малозначительными детали, прошедшие мимо сознания штришки и нюансики... В ту зиму действительно топили на совесть, будто прощаясь с уже перевернувшейся страницей истории, вместившей парадоксальные десятилетия тотального рабства и всеобщего интеллектуального подъема, никто не знал, что это будет последняя зима в реальности странной империи, названной аббревиатурой из четырех букв, пошедшей своим путем, отличным от пути всего мира... Конечно, никто не знал тем более, что всему миру уготована неожиданная судьба, по сравнению с которой "пейзажи" пост-атомных фильмов оказались пасторальными картинками... Это была и моя последняя зима (и последняя осень...) в родном мире, но об этом тоже никто еще не знал, а я лишь догадывался... Когда Мишка не вернулся к ней, а я, не зная, что он приехал, закоконенный, с наушниками на голове, отключив телефоны и ОБОСОБИВШИСЬ, учился видеть иные миры и времена ярче и четче, она приняла решение, последняя капля переполнила чашу. Ей исполнилось двадцать пять лет, она была полна сил, молодая, физически абсолютно здоровая, внешне практически идеально совершенная по всем действующим эталонам красоты и сексапильности, наделенная интеллектуальным потенциалом на уровне гениальности, овладевшая профессиональной методикой достижения результата, одаренная энергетической мощью как никто из современников, во всех смыслах ЖЕНЩИНА... с безнадежно больной душой. Она изнывала в жарком мареве душной панельной норы одного из безликих домов затерянного в южных степях города, умирая от одиночества и смертельно боясь самой себя, своей аллергии и своих возможностей... уж кто-кто, а она знала, на что способна. Еще не в полной мере, конечно, но ПРЕДОЩУЩАЛА... Последний человек, который мог унять невыносимо безжалостную душевную БОЛЬ, канул во мрак ночи безвозвратно, оставив после себя эту дурацкую видеодвойку, и она осталась НАВЕКИ ОДНА... это чувство окончательности приговора буквально добило ее. Мишка, она знала, понимал ее, у него была своя боль, прикованная к постели мама, а коль не врал, то впридачу - неразделенная любовь, хвороба болезненная до озверения, и уж если даже он струсил, убежал от нее... то КОГО? спрашивается, ждать от мира в подарок еще?.. Когда погибли ее родители, она узнала, что такое настоящая боль и настоящая окончательность приговора, но, как учил ее папочка, желала людям только добра и любви... Теперь, наученная горькой правде жестоким бессердечным уродом по имени Жизненный Опыт, она избрала насилие и злобу, и они показалось ей единственными достойными союзниками. Когда-то, я знаю, она искренне считала, что человек достоин лучшей участи, что загоняет себя, отравляет страхом, ненавистью, губит гадкими привычками, собственным эгоцентризмом порождает собственное же одиночество, и стремясь избавиться от него, создает порочный круг, и возвращается к порокам, слепо принимая их за средство избавления... А надо любить. Просто любить. Ближнего и дальнего, уродливого и красивого, глупого и умного, любить, как себя самого. Когда каждый сумеет полюбить каждого как себя самого, то закончится вечная война всех со всеми за вдох воздуха, за глоток воды, за кусок хлеба, за место у костра, за крышу над головой, за толику наслаждения, за превосходство над окружающими, за право первой ночи и право умереть позднее, закончится мщение матери-природе за то, что породила такими слабыми и беззащитными, изживет себя стремление самоутвердиться за чужой счет, и прекрасный новый мир вместит и обогреет всех сыновей и дочерей своих!.. Только надо отыскать заветный ключик, открыть секретный замок, глубоко затаившийся в мозгу, и распахнуть волшебную дверцу...

Она умирала от боли в душной жаре норы, в которую заползла, снедаемая аллергией на людей, тело ее изнывало от жары, а душу... душу сковал антарктический, многокилометровый лед ненависти.