Азъ воздам, Господи

- Папа, мы на минутку! — защебетала дочь, теребя Тулубьева, в то время как шофер зятя, саженного роста молодец, с физиономией, источавшей, казалось бы, одно сплошное удовольствие и даже восторг жизни, внес в прихожую два объемистых карточных ящика, перевязанных шпагатом, и, весело поздоровавшись, неслышно удалился. Тулубьев знал, что это не только шофер, но и самый доверенный телохранитель зятя, и что он теперь будет курить за дверью и бдительно охранять драгоценную личность своего шефа.

Плотнее запахивая старый халат, Тулубьев вопрошающе воззрился на гостей.

- Мы, папа, кое-что тебе подбросили,— все с той же непринужденной живостью стала объяснять дочь.— Зачем тебе лишний раз по магазинам таскаться? Грипп...

- Вы же знаете, я ничего не возьму, — сердито сдвинул брови Тулубьев.— Сейчас же забирайте обратно!

- Папа! Это же глупо! — бросились дочь в атаку, и глаза ее слегка разъехались.— В конце концов, сколько можно упрямиться. Ну что ты своим воздержанием докажешь?

- Ба! Что это с тобой, Вика! — изумился Тулубьев, пристально вглядываясь в лицо дочери с выступившим на щеках неровным румянцем.— Разумеется, спасибо, благодарю за внимание, хотя, право же, мне совершенно ничего не нужно, я ни в чем не нуждаюсь.

- Ты известный всей России человек, папа, Москва тебя знает! — не сдавалась дочь.— Ты не замечаешь, а тебя многие сотни людей видят, ты ведь на телевидении раньше был частым гостем! Да только позавчера меня одна знакомая спрашивает: а что, говорит, Виктория Родионовна, выхожу я недавно из Кропоткинского метро, гляжу, книгами торгует с рук человек, ну так на вашего батюшку, знаменитого писателя, похож. Один к одному! Бывает же Такое сходство! Вот змея! Ко нечно, говорю, не может, Анастасия Федоровна, мало ли, говорю, на Москве сходных лиц? Да сколько угодно! Какого мне дорогой папа выслушивать, она даже не скрывала особенно, что ни одному моему слову не верит!

Неожиданно придя в отличное настроение, чем еще больше распалил и раздражил дочь, Тулубьев приветственно махнул рукой и .отправился принимать душ; а Вика решительно приказала мужу распаковывать ящики, грузить продукты в холодильник, оказавшийся совершенно пустым и звонким, а сама стала хозяйничать на кухне, и скоро там был накрыт стол, дымился кофе, на большом блюде красовались бутерброды с лососиной и красной икрой, стояла бутылка хорошего кавказского вина, а на плите на двух сковородках шипели и скворчали телячьи отбивные. К тому времени забитый до отказа холодильник был уж включен на полную мощность и натруженно гудел, но за семейным столом, где Тулубьев и его дочь с мужем собрались, наконец, позавтракал разговор по-прежнему не клеился, и Вика, после тщетных попыток разговорить отца, опять, не смотря на иронические взгляды мужа, бросилась в рукопашную, доказывая необходимость беречь себя и свое имя, а Тулубьев, потягивая вино и с удовольствием вспоминая забытый вкус, с иронией поглядывал в сторону дочери — раньше за ней такой горячности он что-то не замечал.

- Ну, хорошо, хорошо, Вика,— остановил он её. — Не понимаю, куда ты клонишь? На содержание к вам я не пойду...

- И не надо, не надо, папа! — перебила его дочь.— Дорогой родитель, ты — тоже не подарочек! Сам это знаешь, не обижайся... Мы с Игорем...

- Ну, ну.— поощрил Тулубьев и отхлебнул вина.

- Так вот, папа, у тебя пятикомнатная квартира в самом центре Москвы. Она, слава Богу, приватизирована.— с воодушевлением заговорила дочь.— Ты представляешь? Ты же богач! Меняем твою квартиру на две или три, в одной; живешь, а две других мы сдаем, и у тебя будет пожизненный доход. Совершенно ни от кого не зависишь. Да, кстати, тебе завтра телефон включат, мы заплатили.

- Предлагаете мне на всю катушку включится в новую жизнь,— раздумчиво сказал Тулубьев и глаза у него насмешливо сощурились.

- Литература больше никому не нужна, будет ли когда нужна, еще неизвестно! — отрезала Вика.— В стране, где президент предпочитает голубую газету для сексуальных меньшинств всем остальным, духовность нации определяется именно этим примечательным фактом. Каков президент, таков и народ, на кой ему нужен Гоголь Достоевский? Сейчас в твоей любимой России всё народонаселение сплошь состоит из Чичиковых — все покупают и продают мертвые души! Что делать – приспосабливается, не помирать же на потеху новым неандертальцам! И самому надо…

- Становиться Чичиковым… Вот что значит молодые мозги! — Глаза Тулубьева еще больше помолодели, останавливая порывающуюся сказать что-то дочь, он предостерегающе поднял руку - У меня контрпредложение вот... я соглашусь, родные мои на любые ваши условия, если вы обзаведетесь потомством. Хотя бы одним для начала... Вот мое последнее слово, другого, не будет, ты меня хорошо знаешь...

- О-о! — протянула Вика, высоко вздергивая брови и становясь похожей на отца.— Я тебя, папа, слишком хорошо знаю, не первая твоя кавалерийская атака по данному поводу!