Азарт

Когда мы уже тронулись в путь, то первым и подробным рассказом Пятницы было описание тех мест, где реки подходят к границе земель (что с одной, что с другой стороны) и как-то там впадают в Багрянку. Как раз одна такая солидная речка и текла в сторону мира Дракулы там, где работорговцы делали первый мостик. Практически никак нельзя было приблизиться к месту соприкосновения воды и лавы. На пятьсот метров в разные стороны, и на километр вверх поднималось облако горячего и удушливого пара, в который далеко никто не рисковал заходить. Не было никаких сведений, что происходит с реками. То ли они совершенно испаряются, что местными мудрецами отвергалось, то ли излишки воды уходили в иные пространства вселенной, что считалось более приемлемой версией среди ученых.

В одной трети случаев (если удачно совпадали рельефы местности) почти кипящая вода продолжала течь в новом русле и после пересечения раскаленной Багрянки. Подобного вида границы встречались чаще всего, но ширина потоков магмы сильно разнилась: где три метра, а где и все тридцать три.

В этом состояла еще одна парадоксальная загадка Осколков.

Шли мы точно по тому же маршруту, каким двигался в свое время отряд работорговцев. Память у парня оказалась, как у лучшего следопыта индейцев Апачи, да и следы прохода нам частенько попадались. Даже удивительно было, почему весьма умные гули не догадались пройти по этому следу, ведь уже давно отыскали бы свою священную реликвию. Точнее говоря, давно взлетели вместе с ней на воздух, и, вполне возможно, плавали со Щитом в раскаленной магме. Получалось, что гули не всегда соображали, как следует, и порой конкретно тупили.

Вот эти детали мы и обсуждали. Да и вообще, нам очень сильно помогала в пути приятная наука "болтология"… С ней любые расстояния не страшны. Недаром говорят, что дорогу осилит идущий, а толпу по этой дороге за собой уведет любой болтун. А так как ничего особо интересного с нами за двое суток пути не случилось, то занимательные истории нам помогли лучше всего.

Сложности начались, когда мы прибыли на место памятной для парня стоянки:

— Вот здесь мы ночевали, а вон под тем деревом громко спорили Македонский и Маазред. Перед рассветом Маазред и четыре десятка его соратников поспешили на конях вон в ту сторону. Из нас никто одинокую башню не видел, но по услышанным словам, до нее километров пять, не больше.

— Тогда устраиваемся на ночлег, — решил я. — И готовим кашу не только на завтрак, но и на обед.

Это мы заранее обговорили. Потому что вначале следовало аккуратно осмотреться вокруг башни, потому что встречаться с гулями, даже при всей нашей крутости и необычном оружии, все равно не хотелось. Затем следовало понять, в какую сторону и насколько далеко ушли оставшиеся живыми лошадки, и только потом отправляться на поиски. И не факт, что они окажутся успешными. Табун наверняка не пасется на одном месте, а бродит по всей округе. Если вообще не подался на другой край данного Осколка. По крайней мере, мы уже давно к земле присматривались, но ни одного следа копыт не обнаружили.

Самый неприятный вариант — если лошадей в живых вообще не осталось — мы, не сговариваясь, ни разу вслух не упоминали. Сглазить недолго, тем более в таком непредсказуемом и фантастическом мире.

Стоянку мы выбирали и готовили намного тщательнее, чем в прошлую ночь. И пусть лишний час на это потеряли, но отыскали такое местечко, где оборона и наблюдение были чуть ли не идеальными. Слева и сзади крутые скалы, на которые с других сторон не забраться, справа — крутой обрыв, и только впереди — довольно узкая полоска земли, которую мы сравнительно быстро заблокировали засекой из трех десятков молодых деревьев кронами от нас. Недолго думая, и на края обрыва не поленились уложить в шатком равновесии полоску камней. Если оттуда какой-нибудь ловкач к нам попробует забраться, то хоть один камешек да загремит.

Одновременно с другими делами мы не забывали и про готовящийся ужин. Ибо заслужили после финального участка пути, на котором и на обед толком не остановились. Так, куснули пару сухарей прямо на ходу, да водицу пили в каждом удобном месте.

Каша получилась наваристая, и просоленное мясо, хорошо разбухшее и с особым ароматом копчености, возводило наше блюдо чуть ли не на ресторанный уровень. Мы ее налопались так, что наша обороноспособность стала приближаться к критическому уровню. Сама мысль встать от костра и добраться до разложенных возле скалы одеял вызвала у нас неприятие.

— Я прямо тут посплю, — пробормотал Саша, сползая с камня, на котором сидел, и вытягиваясь на редкой травке. — При пожаре, накрыть мокрой тряпкой…

— Ну, раз ты остаешься на посту, тебе и дежурить первую смену.

Услышав такую угрозу, мелкий тут же вскочил на четвереньки, подхватил копье и пополз к своим вещам так и не открывая глаз. Но, уже устраиваясь на одеялах, пожалел именно меня, как стоящего первым в списке дежурных:

— Гром, да ложись и ты! Нет здесь никого, ни живых, ни мертвых.