Азарт простаков

— Он у книжного киоска застрял. Вы же его знаете! — компетентно ответил сынок. — Может ничего не купить, а поторчать возле — обязан!

— Это обо мне? — поинтересовался возникший рядом Влекомов. — Купил! — он потряс парой книжиц.

— Значит, день сегодня не пропал зря! — съязвил сынок.

Компания разместилась за двумя столиками. Томка хотела быть пятой за столом Эмилии, но Елена осадила её:

— Садись со своими наёмниками и смотри, чтобы Игорь не принимал! А то я с вами не поеду!

Кирюшу не надо было уговаривать не пить. Он и так не разделял мнение равноапостольного святого князя Владимира, заявившего от имени Киевской Руси: «Для Руси веселие пити!»

Поэтому заветный чемоданчик спокойно прикорнул на его коленях.

Но Эмилия всё-таки забеспокоилась о его содержимом, опасливо поглядывая на соседний столик и чуя близкую расплату. Там появилась бутылка виски, вазочка с чёрной икрой и мясо в ассортименте. А что на горячее и десерт?

Банкет постепенно разогревался. Томка сновала между столами, как переходящий приз: от нашего стола — к вашему столу и обратно.

Эмилия уже видела в розовом цвете не только будущее, но и настоящее — однова живём!

Эх, раз! Ещё раз!
Годы — кони резвые!
Однова всего живём,
Но зато — нетрезвые!

На столе бутыль стоит,

Рядом кружка пива!
Эх! Никто не запретит
Людям жить красиво!

Эх, раз! Только раз!

Но зато красиво!

— Я сбегаю! — шепнул Кирюша папочке. — Подержи чемоданчик!

— Я с тобой! Неси сам! — привстал Влекомов.

Папа с сыночком направились в дальний конец зала, откуда гипнотизирующе смотрела пара глаз — два нуля.

— Эй, Женька! Ты читать там собрался?! — весело заорала Томагавк, заметив в руках Влекомова книги. — Я приду и тебя вытащу — в штанах или без штанов!

— Томка, ты шампанское с виски пьёшь?! — грозно окликнула её Елена.

— He-а! Только виски! А шампанским мы запиваем! — доложила Томка.

Спортивное ржание сопроводило её доклад.

— Облегчиться, что ли? — задал риторический вопрос Игорь и встал.

Бычок зашевелился. Игорь ладонью показал — сиди! «Один управится», — понял бычок.

Перед входом в мужской отсек Игорь извлёк из кармана и натянул профессиональный головной убор — шапочку с прорезями.

Расчёт оказался верным — вышедший первым Влекомов застыл на месте, решая, что ему делать: удивиться или испугаться. Не успев избрать линию поведения, получил в лоб и был вышвырнут в дамскую комнату.

Кирюша бросился на помощь папе, нарвался на кулак мастера спорта по боям без правил и совести и моментально лишился как чемоданчика, так и чувств.

Игорь кинулся назад, засовывая чемоданчик за пояс брюк. Ему показалось, что он летит в зеркало — на него надвигалось собственное отражение, в такой же шапочке и куртке.

Отражение не стало задумываться над вопросом идентификации встречной личности — подняло кулак с зажатым ножом и звездануло Игоря между глаз. Не лезвием, а рукояткой. То есть — гуманно.

Игорь слёг — сперва на пол фойе, затем, с помощью отражения — в кабинку, через час — в больницу.

Отражение прихватило чемоданчик и, засунув его примерно туда, куда мечтал засунуть Игорь, неспешно удалилось.

Из дамской комнаты в этот момент донеслось любимое женское восклицание:

— Хам! Что вы себе позволяете?! — Небольшая пауза… и: — Женя! Это ты?!

— Люба! Это ты?! — надтреснутый голос Влекомова. — Что ты здесь делаешь?

— Я — понятно что! Носик пудрю! А ты?! Тебе — напротив! Я надеялась тебя увидеть, но в Питере, а не в дамском туалете!

— Я сам не ожидал себя здесь увидеть! А мне не мерещится?

— Ладно уж! Давай я тебя поцелую!

Звук поцелуя в туалете перекрыл посторонние звуки.

18 Наследник Матильды

Как раз после развода с Эмилией на почве обозначившихся выше лба новообразований и размена квартиры Влекомов приземлился на Правом берегу Невы в кооперативном доме, построенном Мариинским театром для своих служителей муз, в том числе Терпсихоры.

Место, огульно именуемое Весёлым Посёлком в память о цыганских таборах, обитавших некогда поблизости, считалось непрестижным. От центра далековато, метро ещё нет, добираться до станции «Площадь Александра Невского» — в переполненных, как сельдяная бочка, и примерно таких же ароматных автобусах. Если ноги не отдавят, можно будет тронутую Жизель неплохо изобразить.

Словом, служители муз активно меняли свои достаточно удобные квартиры на жилища поближе к храму своих муз.

Четырнадцатиэтажный дом гордо возвышался над низкорослыми соседями, демонстрируя самомнение своих жителей. На груди своей он нёс мемориальную доску в честь тёти знаменитого дирижёра Мравинского, пламенной революционерки, соавтора теории «стакана воды» в межполовых отношениях. Улица звалась её именем.

В десяти метрах от окон квартиры начинался большой пустырь, заросший кустарником, в котором по весне голосили соловьи, ошалевшие от любви, как нормальные люди.