Азарт (сборник стихов)

Это правда:
Чтобы долго жить,
Надо чаще видеться с друзьями.
Я всё продолжаю мельтешить
Встречами, поступками, стихами.
Но однажды брошу все дела,
Сяду в самолет «Аэрофлота»…

Друг не ждал.
Душа его ждала,
Веря в неожиданность полёта.
Так же побросав свои дела,
Соберутся милые мне люди.
Около весёлого стола
Мы о дружбе говорить не будем.

Только память станет ворошить
Те слова, когда вернусь до дому.
Не затем,
Чтоб после долго жить.
Просто жить не стоит по-другому.

Чёрный лебедь

Ещё одной звезды не стало.
И свет погас.
Возьму упавшую гитару.
Спою для вас.

Слова грустны.
Мотив не весел,
В одну струну.
Но жизнь,
Расставшуюся с песней,
Я помяну.

И снова слышен хриплый голос.
Он в нас поёт.
Немало судеб укололось
О голос тот.

И над душой — что в синем небе
Не властна смерть.
Ах, чёрный лебедь,
Хриплый лебедь,
Мне так не спеть.

Восходят ленты к нам и снимки,
Грустит мотив.
На чёрном озере пластинки
Вновь лебедь жив…

Наполеон

Никем не встреченный, нежданный
Примчался он тайком в Париж.
Но ни восторгов барабанных,
Ни ликований — только тишь.

И, вспоминая Ватерлоо.
Метался в гневе до зари.
И словно траур по былому.
Темнел печально Тюильри.

Уже отряхивал колена
Мир, ненавидевший его,
Что отомстит Святой Еленой
За то былое торжество,

Когда кумир ногами топал
В нетерпеливости своей.
И вся монаршая Европа
Толпилась в страхе у дверей.

…Министр полиции Фуше,
Посол его придворной черни,
Злорадно радуясь в душе,
Ждёт от кумира отреченья.

Но что-то медлит узурпатор.
Всегда в своих решеньях скор.
На самый горький свой парад он
Придёт прочесть им приговор.

И в руки радостному гному
Его вручит. И ахнет враг,
Как от великого к смешному
Он сделает последний шаг.

Ватерлоо

Так вот оно какое, Ватерлоо!
Где встретились позор и торжество.
Британский лев грозит нам из былого
С крутого пьедестала своего.

Вот где-то здесь стоял Наполеон.
А может быть, сидел на барабане.
И шум сраженья был похож: на стон,
Как будто сам он был смертельно ранен.

И генерал, едва держась в седле,
Увидел —
Император безучастен.
Он вспомнил вдруг,
Как на иной земле
Ему впервые изменило счастье.

Я поднимаюсь на высокий холм.
Какая ширь и красота для взора!
Кто знал,
Что в этом уголке глухом
Его ждало бессмертие позора.

Другу юности