Азартная игра

– По ним можно узнать, лишь когда подразделением «МаниХоум» были получены эти деньги, а вот кто их прислал, не сказано. – Она снова отпила глоток. – А зачем это тебе?

– Сам не знаю, – ответил я. – Просто нашел эти обрывки в мусорной корзине.

Шерри сидела и пила чай, поглядывая на меня.

– Скажи, ты вообще зачем здесь, а? – спросила она.

– Я был другом Геба и коллегой по работе, – ответил я, достал из кармана визитку и протянул ей. – В своем завещании он назначил меня душеприказчиком. – Пока что я решил не упоминать о том, что Геб сделал меня единственным своим наследником.

– Вот уж не знала, что он оставил завещание, – сказала Шерри, взглянув на визитку. – «Мистер Николас Фокстон, магистр эконом., дипл. фин. консультант».

– Он сделал это еще пять лет тому назад, как только поступил на работу в «Лайал энд Блэк», – сказал я, не обращая внимания на перечисление моих званий. – Каждый работающий в фирме человек должен составить завещание. Старшие партнеры всегда говорят: мы не имеем права давать советы клиентам, как спланировать будущее, если сами не подаем в том примера. Но я понятия не имею, почему Геб назначил именно меня. Возможно, потому, что столы наши стояли рядом. Он только что прибыл в чужую страну, наверное, других знакомых у него больше здесь не было. Да и потом, вряд ли человек, которому только под тридцать, думает, что скоро умрет. Но мог бы назначить на эту роль и тебя, хоть ты и живешь в Соединенных Штатах.

– Пять лет назад мы с Гебом практически не разговаривали друг с другом. Я тогда даже заявила ему, что не желаю больше видеть его и слышать.

– Не слишком ли сурово? – осведомился я.

– Просто мы жутко поссорились из-за родителей. – Она вздохнула. – Все всегда происходило из-за родителей.

– Почему так? – спросил я.

Она смотрела на меня, словно решая, стоит говорить или нет.

– Наши мама с папой были довольно необычной парой. Папа зарабатывал на жизнь, если можно так выразиться, букмекером без лицензии, в подпольном тотализаторе Черчил-Даунс. Некогда он хотел стать конюхом, но присматривать за лошадьми ему не понравилось. Все свое время проводил за тем, что брал ставки от других конюхов, а также от тренеров и владельцев лошадей. Иногда выигрывал, но чаще проигрывал. Мама же работала официанткой, разносила коктейли в одном из фешенебельных отелей в центре Луисвилля. Так, по крайней мере, она всем говорила.

Она умолкла, я сидел и ждал продолжения. Сама заговорит, если захочет.

– Она была проституткой. – И Шерри снова заплакала.

– Совсем не обязательно было говорить это мне, – пробормотал я.

Она подняла на меня полные слез глаза.

– Я должна была хоть кому-то сказать, – всхлипнула Шерри. – Невозможно… так долго носить это в себе.

И вот в перерывах между рыданиями она поведала мне печальную сагу о своем с Гебом детстве. Рассказ просто потряс меня – я все эти годы просидел рядом с Гебом, ни на миг не догадываясь о том, какие тяготы ему пришлось преодолеть, чтобы добиться успеха.

Отец Геба и Шерри был к тому же еще и алкоголиком и обращался со своими детьми, как с рабами, безжалостно эксплуатируя их труд. Оба ребенка очень хорошо учились в школе, но по настоянию отца бросили ее и в шестнадцать лет пошли работать: Геб – конюхом в Черчил-Даунс, а Шерри – горничной в тот самый отель, где занималась своим ремеслом ее мамаша.

Геб восстал и сбежал в Лексингтон, в колледж, куда втайне от родителей подал документы, сдал экзамены, и его приняли на бесплатное отделение. Но дома у него не было, ночевать приходилось на улицах. Как-то один из членов попечительского совета колледжа нашел его там и предложил кров. Человек этот был финансовым консультантом, и карьера Геба определилась.

Окончив колледж, он из Лексингтона не уехал, посещал там экономическое отделение Университета Кентукки, затем перебрался в Нью-Йорк, получив работу в компании «Дж. П. Морган».

А я еще удивлялся, как это птица такого высокого полета вдруг перешла из всемирно известной фирмы к нам в «Лайал энд Блэк»! Маленькое застойное болото в сравнении с «Дж. П. Морган». Не иначе как что-то напортачил там, в Нью-Йорке?..

Тем временем Шерри прекрасно справлялась со своей работой, была замечена начальством, и ее отправили на курсы повышения квалификации. После этого она переехала в Чикаго и работала помощником управляющего в большом отеле той же сети.

Я не представлял, насколько полезной может быть для меня вся эта информация, но сидел и терпеливо слушал ее эмоциональное повествование.

– Ну а как получилось, что вы с Гебом разругались? – спросил я, когда она сделала паузу.

– Он отказался приехать в Нью-Йорк на похороны, когда отец умер. Я говорила, он должен был поддержать маму, но он отказался и еще сказал, что уж скорее приедет на ее похороны, если она скончается прямо завтра. Прямо так и сказал, этими самыми словами. И мама все слышала. Потому что я говорила с ним из машины, по громкой связи. – Она умолкла, слезы снова градом покатились по щекам. – До сих пор думаю, она поступила так из-за этих его слов.

– Поступила как? – спросил я.