Азбука для несовершеннолетних: Сборник

Беременность ранее этого возраста нередко задерживает физическое развитие девочки-подростка. Мы уже не говорим о том, каким нравственным ударом для нее и близких становится неожиданная и нежеланная беременность.

И потому – берегите себя.

Ваша молодость, обаяние, нравственная чистота – это ваше богатство. Его не следует разменивать на пятаки.

Не верьте, когда вам говорят, что «невинность нынче не в моде». Она всегда была и будет в моде – у тех, кто ценит нравственную и физическую чистоту.

И, услышав: «Недотрога!», не пугайтесь, а гордитесь этим. И оставайтесь недотрогой, пока не встретите самого главного в своей жизни человека и не убедитесь, что он любит вас также, как вы любите его.

О настоящей любви и большом счастье мечтает каждая девушка.

Счастье надо ждать, искать, за него нужно бороться. И близость, чудо соединения, слияния с самым лучшим и достойным, должна завершить ваши поиски счастья, а не служить началом этого поиска, который может привести совсем в другую сторону.

Бывает и взаимная любовь с первого взгляда, но реже, чем нам бы хотелось. Гораздо чаще за любовь принимают простое пробуждение желаний. И потому наверняка понадобятся выдержка и стойкость. И, быть может, долгое ожидание, но зато когда в вашу судьбу войдет достойный человек, который будет любить вас и которого полюбите вы, это вознаградит вас за все.

Конечно, каждый в молодости может ошибиться, приняв за любовь «порыв неопытной души» или доверившись человеку недостойному. Природа мудро создала женщину, которой нужно больше времени, чем мужчине, чтобы ответить любовью на любовь. Ей нужно больше времени на то, чтобы лучше узнать человека, разобраться в его достоинствах и недостатках, в том, умеет ли он любить.

И если рядом с вами появился: человек, которому вы готовы доверить свою судьбу, то, как бы хорошо вы к нему ни относились, какую бы симпатию он ни внушал окружающим и вам, попробуйте сами себе ответить на такие вопросы:

«Можно ли верить слову этого человека?

Готов ли он отказаться от дурных привычек? Или от привычек, которые мне неприятны?

Готов ли он поступиться своими интересами ради меня, ради моего спокойствия, моего благополучия, чтобы облегчить мое существование, если понадобится, хотя бы на время?

Готов ли он ждать? Если готов, то сколько?»

Пошлость

– морально-эстетическое понятие, характеризующее такой образ жизни и мышления, который вульгаризирует человеческие духовные ценности, низводит их до уровня ограниченно-обывательского понимания, принижает саму идею достоинства личности.

К многообразным формам пошлости относятся: ограниченность интересов, мелочность в действиях, прикрываемые высокопарными рассуждениями, превращение обывателями понимаемой «мудрости жизни», себялюбивого благоразумия в жизненный принцип; узкий кругозор, упрощенное понимание действительности; вульгарность во вкусах; отсутствие чувства юмора и ложная многозначительность; рабское подражание моде.

Пошлость означает и перенесение в теорию науки представлений обыденного мышления, вульгаризацию идей, высказанных в прошлом.

Понятие моды, несомненно, шире фасона туфель или стиля мебели – модными могут быть увлечения мистикой или животным магнетизмом, поклонение женщине и самоубийства от несчастной любви. Моды меняются, трагикомически или даже пародийно отражая рождение и уход подлинных ценностей. Моды меняются, неизменными остаются суть модников, мотивы их действий.

В написанном две тысячи лет назад «Сатириконе» римский писатель Петроний изобразил разбогатевшего вольноотпущенника Тримальхиона, который книг не читал, но тем не менее имел у себя в доме две библиотеки. Этот вольноотпущенник закатывал роскошные пиры, на которых, само собой разумеется, объедались и опивались до безобразия. Но хозяин не позволял гостям забывать о философии. В тот век модным было увлекаться идеями стоиков, рассуждать о морали Сенеки. И вот в разгар пира Тримальхион требует, чтобы в зал внесли... человеческий скелет. Не надо забывать, что жизнь, как учит Сенека, штука бренная. Мясо в доме Тримальхиона разрезали под музыку. Это было модно...

Тримальхион не умер – он появлялся в разные века под разными именами, усердно склоняясь к тому, что сообщало подобие социального или нравственного престижа, иллюзию значительности: к литературе, философии, религии, науке, точнее – к разговорам о них. И при этом играл в независимость, играл тем бесцеремоннее, чем глубже сидел в нем вчерашний раб.