Азбука долгожителя

И что же мы видим? Череп взрослого человека и детеныша шимпанзе имеют очень близкие формы, например выпуклый лоб и выступающий нос. Также схоже строение опорно-двигательного аппарата и мышц. Трудно отличить наши сперму и плаценту, гены и кровь. Показатели сокращения теломер схожи между двумя видами, но теломеры у шимпанзе в два раза длиннее, чем у людей. И разница в долговечности двух видов явно не связана с самим фактом их сокращения. В зоопарке шимпанзе изредка доживет до 60 лет, женщины же живут и до 100 лет, а как редчайшее исключение и до 110 лет. Но опять перед нами встает сложный вопрос: скорость сокращения длины теломер может отражать митотическое старение, но оно не является сутью старения человека, как и других сложных организмов.

Возможно, в основе разной видовой продолжительности жизни людей и шимпанзе лежат именно различия мозга? Наш мозг в три раза тяжелее, а интеллект и способность к абстрактному мышлению не имеют границ. При этом цитоархитектоника полей, проводящих пути мозга, у нас одинаковые. Удивительная загадка: почему один вид живет на ветке, а второй изменил облик всей планеты.

У шимпанзе проявляются признаки клинической старости также раньше, чем у человека: начиная с 30–35 лет. Следует сказать, что в природе приматы фактически не доживают до этого возраста и почти все гибнут, а это означает, что более преклонный возраст у них наблюдаются только в зоопарке или в лабораторных условиях. В этом и сложность: мы не можем сравнивать два вида, поместив их как в джунгли, так и в городские условия жизни современного человека.

А есть ли у наших младших братьев менопауза? И если менопаузу рассматривать как реперную точку в старении репродуктивной системы, после которой женщине в среднем остается одна треть жизни, то интересно посмотреть, есть ли такая точка у Pan troglodytes. Шимпанзе может родить последнего детеныша почти в 50 лет, но только как редкое исключение. Из доказанной продолжительности жизни этих обезьян около 60 лет (www.anage.com) следует, что у них также есть период до 1/5–1/10 жизни, когда они существуют не в фертильном состоянии. А значит, длительная жизнь в состоянии менопаузы у человека – это особенность продолжительности жизни нашего вида на данном этапе эволюции.

Теперь поговорим о старении собственно человека. Советский геронтолог Владимир Михайлович Дильман около полувека назад выдвинул гипотезу, что возрастное повышение порога чувствительности гипоталамуса, специфической структуры мозга, является регуляторным водителем ритма, определяющим закономерную последовательность онтогенеза, под которым мы подразумеваем индивидуальное развитие от рождения до смерти[31]. А возрастзависимые болезни, впрочем, как и процесс старения, являются неким побочным продуктом этой онтогенетической программы. Эта гипотеза о первичности гипоталамической регуляции была затем многократно подтверждена. В последние годы не желающие смотреть назад декларируют, что именно они открыли этот механизм. Вот как об этом пишет Джош Мителлдорф (Josh Mitteldorf): «В последние годы появилась идея, что старение контролируется теми же эпигенетическими часами, что и развитие, продолжающееся на протяжении всей жизни после того, как рост подошел к концу»[32]. Но это, конечно, не так. Открытие было сделано еще в Советском Союзе.

Возрастные нарушения неуклонно приводят к развитию таких заболеваний, как атеросклероз, диабет второго типа, ожирение и злокачественные образования. Но в старости они сочетаются также с тканевой гипоксией и высоким уровнем окислительного стресса, что создает патофизиологический букет, который приводит к неуклонному формированию более жесткой клинической конструкции немощи: саркопении или саркопеническому ожирению, старческой астении и деменции. Это, в свою очередь, также резко снижает жизнеспособность организма.

Ни у кого нет сомнений, что способность организма адаптироваться к изменению условий (отвечать типичным образом) при старении резко снижается. Это касается всех видов адаптации. Чем сложнее организм, чем выше он стоит на эволюционной лестнице, тем совершеннее его адаптационные механизмы и, соответственно, тем труднее в них вмешаться. И как бы человек ни любил простые ответы, в случае со старением все намного сложнее. Наиболее вероятно, что рядом с индивидуальными механизмами старения и есть общебиологические законы, причем последние существуют в совершенно разном оформлении. И именно их многообразие придает индивидуальность каждому виду не только по продолжительности жизни, но и особенности каждого ее этапа и того, как долго каждая живая конструкция эволюции занимает свою нишу в окружающей среде.