Азбука легенды. Диалоги с Майей Плисецкой

Ой, легче сказать, кто мне не аккомпанировал. И скрипачи, и виолончелисты, и флейтисты. Конечно, «Лебедь» в зависимости от инструмента невольно для меня преображался. Скрипка – такая нежненькая, хрупкая, трепетная птица. Со временем мне больше стало нравиться танцевать под виолончель, под ее глубинный, необыкновенно чувственный голос. Соответственно у моего «Лебедя» не могли не возникнуть новые краски. С кем мы вместе выступали? Со многими замечательными музыкантами, всех не перечислишь: скрипачами Михаилом Вайманом, Семеном Калиновским, виолончелистами Федей Лузановым, Славой Ростроповичем… Танцевала я под «живое» пение испанской оперной дивы Монтсеррат Кабалье. Вживую играл мне и легендарный Исаак Стерн. С ним, кстати, произошла смешная история. Это было в Нью-Йорке. Я танцевала в спектакле «Дон Кихот». А потом в конце, на бис, «Лебедя». Успех был такой огромный, что Стерн вышел на сцену мне аккомпанировать. И я немножко схулиганила, подошла в танце слишком близко к нему: взмахи рук – и он… киксанул. Но публика не поняла и подумала, что это Стерн слишком неосторожно ко мне приблизился. Даже его близкий друг и коллега, известный виолончелист Григорий Пятигорский, ничего не понял, позвонил мне на следующее утро и сказал в сердцах: «Куда он лезет на сцене?» Вот такие выступления тоже были. Кстати, в Советском Союзе, несмотря на всю популярность «Лебедя», его нельзя было исполнять в заключение праздничного концерта. Тем более в Кремле. Это считалось упадничеством. Потому что Лебедь умирает.

Судя по всему, встречи с Бежаром и другими великими деятелями искусства стали важными событиями в Вашей творческой жизни. Иногда мы путаем, правда, жизнь и биографию. Про некоторых даже говорят: у него нет биографии.

Биография есть у всех людей, только у одного интересная, у другого – нет. Нужная кому-то или никому. Можно цепляться и раздувать какие-то случайные факты. Недавно прочитала я в газете разговор с бывшей женой знаменитого в свое время танцовщика Александра Годунова.

Она пытается ему сделать вымышленную биографию, так сказать. Мы знаем все пакости советской власти, но не надо валить на власть все, даже то, в чем она не виновата. Саша хотел убежать на Запад, и я знала об этом. «Вот сейчас поеду на гастроли и не вернусь», – повторял он. Он мне доверял, так как знал, что я не «стучала». Я ему тогда сказала, чтобы он подождал, пока выйдет на экран фильм-балет «Анна Каренина» с нашим участием. Он так и сделал: дождался в Москве выхода фильма, а потом, при первой же возможности, убежал. Понимаете? А там, в Америке, он сам был, к сожалению, во всем виноват: он пил. Бежар хотел его поддержать в Нью-Йорке, поставить для него спектакль, назначил ему репетицию. А он напился и не пришел. И Бежар, естественно, больше не захотел иметь с ним дела. Вот так он себе там «делал» карьеру. Потом он поехал в Голливуд. Зачем? Там нет балета. Вот это все подлинные факты. Это – правда, которая не может ни умалить, ни принизить. И если я знаю правду о человеке, то для меня подобные публикации лишь вымышленная биография.

Или биографии, удобные обществу, бюрократии.

Бюрократия – это принцип мышления. Она ползучая. Любовь к приказам, что ли. Или к сформулированным критериям. Некая общественная установка. Люди боятся высказать свое мнение, не знаю почему. Когда-то у нас боялись сказать не то, чтобы не посадили. Но и на Западе боятся. Есть так называемые священные коровы, к которым нельзя прикасаться. Недавно я слушала сочинение одного композитора, такое громоздкое и мало что говорившее моему сердцу, что я еле высидела концерт до конца. Однако музыку этого композитора в цивилизованной стране Германии, где проходил концерт, «принято» любить. И этим все сказано: соответственно, единодушной была в тот вечер и реакция публики. Это какой-то феномен, требующий осмысления.

Феномен власти общественного мнения – вечная тема.

Власть в любых ее проявлениях страшна. И никто не может быть от нее совсем независимым. И художник тоже. Власть диктует, заказывает, заставляет себе служить. Микеланджело, Бах зависели от заказов. Моцарт тоже писал по заказу. Да и Пушкин. Все. Может быть, только Гоголь издевался над царем. И то потому, что одной ногой жил в Италии и потому не боялся. Русскому человеку при тирании лучше всего жить за границей. Прокофьев, Шостакович, Хачатурян слагали оды власти и тирану.

И все же были большие поэты, не написавшие ни одного хвалебного слова Сталину, такие как Марина Цветаева.