Азбука мести

— Потому, что Виктор каждый раз отказывался признать ребенка своим. Я поклялась: признает хоть одного — уйду немедленно. Все, кроме Нины, принимали его решение как должное, одна она тупо беременела, тупо тянула до предела, тупо закатывала истерики и тупо отправлялась в больницу. Шестнадцать абортов, шестнадцать убитых детей — не чрезмерная ли плата за настойчивость и глупость распутной бабы?

— Она могла родить и потребовать экспертизы на отцовство, — хмыкнул Круглов.

— И заработать алименты? — заметила насмешливо Галина. — Нет, Нина метила выше. Она собиралась подарить Вере Васильевне внука или внучку и заполучить богатую старушку в покровительницы.

— Опять Вера Васильевна и ее деньги!

— Что поделать, все, что касается Виктора, замешано на старухиных деньгах.

— А как Андрей реагировал на Нинино желание иметь ребенка от Осина? — устало спросил Круглов.

Галя виновато посмотрела на Валерия Ивановича, явно сожалея, о том, что ему предстоит услышать.

— Положительно.

— Зачем ему воспитывать чужого ребенка? — приподнял он брови.

— Боюсь, вы не поймете.

— Я в курсе отношений между Виктором и Андреем.

— У Нины слишком длинный язык, — недовольно буркнула Галя. — Впрочем, оно к лучшему. Не придется изворачиваться и искать обтекаемые фразы. Да, мальчики дружили странную дружбу. Круль боготворил Виктора. Осин обожал Круля за это восхищение.

— Мало ему было женского восхищения?

Галя поморщилась, неохотно продолжила:

— Осин — невероятный человек и вызывает к себе невероятные чувства. Андрей — не голубой и, тем не менее, испытывает настоящее влечение к мужчине. Разве это не чудо?

Валерий Иванович удивился Галиной наивности:

— В тюрьмах и лагерях мужчины часто насилуют мужчин. Нередки случаи, когда жертвы привязываются к своим палачам, любят их. Бисексуальность в природе человека.

Галина оценивающе посмотрела на разбитое лицо Круглова, поджала губы. Возразила:

— На воле люди обычно не меняют свою ориентацию. Даже самые циничные развратники трепетно оберегают свою природу от посягательств.

Не всегда, хотелось возразить Валерию Ивановичу. Если пьяный Осин согласился на эксперименты в джипе, значит трезвый, желал этого. И, следовательно, искушал наивного Круля почти сознательно.

— Вы опять оправдываете мужа? — спросил строго.

— Нет. Но двигательной силой в этих отношениях был не он.

— Хорошо, хорошо. Замнем для ясности. Расскажите лучше, какая кошка пробежала между Виктором и Людмилой.

— Черная, конечно, черная…

История черной кошки оригинальностью не отличалась. Детская ревность, зависть, украденные у бабки и подброшенные Людмиле драгоценности. Взрослая ревность, желание вырвать жену из тлетворных Людиных влияний. Стремление подчинить себе Андрея, сына Игоря и Люды. Как оказалось Виктор пристрастил Андрея к легким наркотикам и транквилизаторам. Не отправься мальчишка на учебу в Англию, неизвестно бы чем закончилась эта дружба.

Услышав заветные слова: «наркотики и транквилизаторы», Круглов встрепенулся.

— Если можно подробнее…

Позже, прослушивая диктофонную запись, Глеб Михайлович поинтересовался:

— Каково ваше мнение, Валерий Иванович: Галочка с присущим ей тактом облила грязью Нину и в отместку за заботу обмарала Людмилу или это мне показалось.

— Галя ни сказала худого слова в адрес Люды, — Удивился столь неожиданной трактовке Круглов. — Хотя может я и не прав.

— Интересно что вам расскажет Роман. Теперь его очередь ответ держать. — небрежно уронил Глеб.

Однако удовлетворить любопытство Полищуков Круглов не смог. Роман Алексеев уехал в командировку. В банке сообщили, дня на три-четыре.

— Жаль, — огорчился Глеб Михайлович.

— Я могу пока навестить старших Осиных, — влез с инициативой Круглов.

— Не надо, — остановил его Глеб. — Подождем, пока вернется Роман.

— Хозяин — барин, — припечатал Валерий Иванович и отправился в отпуск.

Утро следующего началось со счастья. Круглов открыл глаза, обнаружил милую в кресле у компьютера и улыбнулся. Лера вечно носила его вещи. Даже у себя дома забирала у него то рубаху, то футболку, вместо того чтобы одеться в свое. Сейчас Лера экипировалась по полной программе: напялила его свитер, на ноги натянула его носки, обула его тапки. В руках его любимая синяя чашка.

— Зачем тебе моя рубаха? — попробовал он вначале навести порядок.

— Затем, что она твоя, — получил резонный ответ.

Слава Богу, хватило ума проглотить глупые возражения: «ну, и что», «я же твои халаты не беру». Против чего он мог возражать, если ему объяснялись в любви? Если любви было мало дней и ночей. Если любовь выливалась на его вещи, вторгалась в его дела и проблемы, требовала отчетов и доверия. Если спасения от любви не было. Нет спасения, обещал сияющий серый взгляд, нет, и не будет. И не надо, молился Круглов. Жалкие мгновения слабости, когда ради денег он едва не предал любовь, стерлись из памяти бесследно. Сейчас он и за миллион не отдал бы женщину в кресле у компьютера. За сто миллионов, за тысячу.

— Доброе утро, — Круглов сладко потянулся. Красота!

— Доброе, — любезно сообщила Валерия Ивановна, не отрывая взгляд от монитора.