Азбука моей жизни

Именно в Аахене я познакомилась с парнем из Техаса. Техасцы — особый народ. Говорят, что на уроках географии в их школах Соединенные Штаты Америки рассматриваются как часть Техаса. Техасцы — гордые и самоуверенные люди, но на войне им не было равных.

Техасцы обладают необыкновенной сексуальной притягательностью, которую многие пытались описать, правда, безуспешно. Однажды я сказала одному солдату из Техаса: «Вы очень красивы». Он мне ответил: «Вы не можете так разговаривать с мужчиной». Я очень удивилась: «А что нужно сказать?» «Единственное, что можно сказать мужчине в качестве комплимента, это то, что ему очень идут его брюки».

Это было чистой правдой. На этих техасских парнях брюки сидели великолепно. В американской армии было много выходцев из Техаса — самого большого штата Америки. Слава и уважение им всем! Приветы и поцелуи из этого ушедшего в прошлое времени.

В Аахене мы выступали в здании бывшего кинотеатра. Было, как всегда, холодно и хозяин кинотеатра пришел спросить, не хочу ли я чашечку кофе. От такого заманчивого предложения было невозможно отказаться. Но один мой коллега сказал: «Не пей этого кофе. Он может быть отравлен».

— Почему вы принесли мне кофе? Ведь я на «другой стороне», — поинтересовалась я.

— Я знаю, что вы на другой стороне. Но ведь вы — Голубой Ангел!

Вот она сила кино! И так было по всей Германии!

Возможно, они мне не доверяли, однако не боялись обратиться за помощью, когда нужно было разрешить те или иные проблемы.

Мой родной язык — немецкий. Я — немка и останусь ею при любых обстоятельствах. Был момент, после прихода к власти Гитлера, когда я хотела изменить национальность. Америка приняла меня как раз в тот момент, когда я лишилась родины. Я живу там, выполняю все законы, но в душе остаюсь немкой. Невозможно изменить свои корни. Немецкая философия, немецкая поэзия являются моими корнями.

Разве можно забыть максимы Иммануила Канта: «Поступай так, чтобы максимы твоей воли можно было соотнести с принципами всеобщего законодательства». Или: «Мораль — это не учение о том, как стать счастливым, но о том, как стать достойным счастья».

Мое воспитание основывалось на принципах Иммануила Канта, его категорическом императиве. Я привыкла во всем следовать логике и жду этого от других.

Я не просто думаю, что корни очень важны в становлении человеческой личности, я в этом убеждена.

Можно, конечно, полюбить и чужую страну, не только в знак благодарности, но и потому что она оказалась близкой твоим представлениям о жизни. И тогда в твоей душе рядом со старыми корнями вырастут новые.

Рождество 1944 года мы встретили в грустном настроении. На нас опять напали вши. Рождество и вши! Ну, разве можно представить нечто более несовместимое? И не смотря на это, я пыталась следовать заповедям давно покинувшего нас Дэнни Томаса: «Будь счастливым!»

Как долго будет длиться эта война? В детстве меня учили, что Бог стоит над схваткой. И потому, наверно, молитвы к нему не оказывали нам никакой помощи. И тем не менее перед каждой битвой люди шептали про себя молитвы. Самые лучшие священнослужители были у евреев. Они произносили всего одну фразу: «Око за око, зуб за зуб». Хорошее напутствие для мужчин отправляющихся, на смертельную битву.

Больше всего меня удивляли протестантские священники. «И подставь другую щеку». Этот тезис никак не согласовывался с войной. Однако мужчины шли на войну, вне зависимости от того, получали они благословение или нет. С тех самых пор я перестала обращать свои мысли к Богу.

Гете говорил: «Если Бог создал этот мир, тогда пусть он изменит его план».

Что касается этой войны, то ее план иначе как «дрянным» не назовешь. Он продолжал действовать до тех пор, пока мы не победили. Мы все — и солдаты и гражданские лица — были только пятым колесом в телеге, и нас всех мотало туда-сюда. Едва заканчивалось представление, мы возвращались в бараки, чтобы сообщить, что все выполнено, как и было приказано.

12 апреля 1945 года умер Рузвельт. Мне выпала печальная миссия сообщить об этом солдатам. Такое поручение мне было не в новинку. Когда видишь столько смертей, ожесточаешься как внутренне, так и внешне. Мы прервали представление. Я пошла к солдатам, которые сидели молча на маленьком пригорке передо мной. Мы говорили и говорили, пока не наступили сумерки.

Затем наша маленькая труппа отправилась в Голландию. Там мы узнали о существовании фаустпатронов. Они отличаются от других бомб и гранат своей бесшумностью. От них не существовало защиты. Не было места, где можно было спрятаться, и оставалась только уповать, что и на этот раз пронесет. Единственной защитой был кальвадос. Под его воздействием жизнь представала в розовом свете, он делал нас усталыми и безразличными.

В Голландии мы выступали перед британскими войсками. Надо сказать, что это было не слишком большое удовольствие, поскольку у англичан замедленная реакция на шутки и они реагировали на них с большим опозданием, чем американцы. Однако на войне они действовали так же быстро, как и все остальные.