Азбука жизни

В те годы фельетонисты много и с удовольствием издевались над мещанами, внезапно обретшими вкус к французскому императору. Отголоски этой насмешливости стало знаменитое изречение «Пустите Дуньку в Европу!» из пьесы «Любовь Яровая» (1926 г.).

Это наполеоновское поветрие, замешанное на жажде наживы и стремлении красиво жить, закончилось с началом Первой мировой войны и неожиданно вернулось, хотя и весьма в урезанном виде, во времена НЭПа, когда прошедшие через голод и лишения люди вдруг вспомнили о необыкновенно вкусном и сытном довоенном торте «Наполеон».

В начале 1920‑х годов прошлого века популярность его была столь высока и повсеместна, что куски этого слоеного кондитерского чуда можно было приобрести и в лучших столичных ресторациях, и в рабочих столовых, и в университетских буфетах… И даже у бабушек, торговавших «Наполеонами» на каждом углу, наравне с семечками и самодельными сахарными петушками. Правда, ингредиенты все так же разнились: вместо масла в дело шел маргарин или какой иной жир, вместо яиц — клейстер из муки, вместо меда и сахара… Да кто об этом думал и спрашивал, когда можно было запросто, за пару гривенников ощутить изысканный вкус дореволюционного комильфо!

С тех пор торт «Наполеон» стал излюбленным советским десертом, неведомой для многих, но все–таки существенной ниточкой в прошлое, сочетавшим в себе «русские блины с французским кремом».

По одной из версии своему происхождению «Наполеон» обязан русским блинам, которые на Масленицу 1813 года стопкой выносили пленным французам. И это зрелище было настолько ошеломляющем, что возвратись из плена домой бывшие наполеоновские солдаты принялись экспериментировать и переиначивать стопку русских блинов на свой лад, пока Европу повсеместно не покорили «тысячеслойные торты».

Выходит, что любовь к «Наполеонам» есть ни что иное, как привязанность к своим блинам, только выпеченным по европейской рецептуре! Да и наши местные «наполеоны» не имеют ничего общего с их «бонапартами», а очень похожи с такими литературными персонажами как Павел Иванович Чичиков, Остап Бендер, или обаятельными и слегка дурковатыми антигероями Гайдаевской «Бриллиантовой руки». Одним словом, рядиться в Наполеоны означало добровольно записаться в городские сумасшедшие. Потому как гордыня и болезненное самомнение у советских людей считалось неоспоримым симптомом помешательства: тихого или буйного. А уж в соответствии с поведением пациента назначалось и лечение. Помните, как в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию»? Тогда люди действительно верили, что советская медицина непременно вылечит и вернет обществу всех: будь ты Наполеоном или самим Бонапартом!

О — Одежда

Меткое выражение «по одежке встречают» было весьма актуальным и впору нашего советского детства. В 1960–70 годы носить «правильную одежду» было важно не только среди «хиппующей» молодежи, но и для представителей всех общественных слоев. Однако смысл и содержание в этом стремлении «выглядеть» был у всех совершенно разный. Для того чтобы понять, какую роль играла одежда в умонастроениях того времени, начать надо с первоистоков. Стоит разобраться, какие смысловые и бытовые функции играла в ту пору одежда.

Сегодня, в дни товарного изобилия, для большинства людей одежда утратила тот сакральный смысл, которым она обладала в течение столетий. Помните, как для героя гоголевской повести новая шинель становится смыслом его существования? Нетрудно представить, какой трепет вызывали кожанки эпохи революции, или как воспринимались тулупы в тяжелые военные годы.

Вплоть до конца 70‑х годов советская легкая промышленность не могла избавиться от тяготеющего над ней стремления одеть всех людей. Да и люди старшего поколения, воспитанные лишениями и нуждой, при малой возможности покупали вещи впрок, забивая кладовки и сундуки «отрезами» разносортных тканей, носками, рубашками, нижним бельем…

Многим памятны «бабушкины закрома», из которых то и дело извлекались для любимого внучка или внучки обновки, пролежавшие уже не один год, приобретенные «на вырост». И не всегда подразумевалось, что вещь должна быть в аккурат. Мол, сначала подгоним, а затем, распорем.

Иногда «на вырост» брали на несколько лет вперед. По принципу: вот закончит восьмилетку и поступит в техникум, тогда сразу и оденем его (или её) с ног до головы. Многие семьи приобретали «на перспективу» шубы, дубленки, шапки, махровые шарфы, сапоги, ботинки, туфли, кожаные перчатки и прочие атрибуты «одёжкинского шика».

К слову сказать, что хотя советская одежда была не очень элегантная, зато вполне добротная и ноская, оттого срок ее службы измерялся не сезонами, а годами. Люди ходили в одних и тех же жилетах и рубашках, комбинируя их то с куртками, то с пиджаками, наряжались в те же кофточки, платья и сарафаны. Срок службы пальто был никак не меньше десяти лет, а для шубы или кожаной кутки «времени годности» и вовсе не назначали. У них был «пожизненный срок» эксплуатации.