Азеф

– Дома. – Азеф узнал по голосу и фигуре разоблаченного провокатора социал-демократов «Николая, золотые очки».

– Милости прошу, Евгений Филиппович, – улыбался генерал, словно дружили они двадцать лет. Азеф ответил точно также:

– Я вас, Александр Васильевич, еле разыскал. Герасимов в серых верблюжьих туфлях, в бархатной куртке с бранденбурами. От его вида веяло уютом.

– Идемте, голубчик, – говорил он, ведя Азефа анфиладой комнат. Одна была заставлена клетками – на стенах, столах, на полу.

– Что это у вас такое? – бормотал Азеф.

– Птицы, – проговорил генерал – А вы не любите птиц?

– Птиц? – промычал Азеф

– У меня с реального училища страсть, я в харьковском реальном был, к канарейкам. Отдыхаю. Только времени то нет, – сказал генерал Герасимов, вводя в просторный кабинет, с низкими креслами и портретами императоров в золотых тяжелых рамах.

– И фотографией не интересуетесь? – спросил, подкатывая Азефу кресло.

– Нет, – рокотнул Азеф.

– А я и фотографией. Снимаю. Садитесь, Евгений Филиппович, располагайтесь удобней, вот тут, голубчик.

Кресла, деланные по рисунку генерала, были великолепны, успокаивающи. Утонув в черном сафьяне, Азеф распустил по ковру ноги, пророкотав:

– Хорошая квартира у вас, Александр Васильевич.

– Ничего, не жалуюсь, – роясь на столе, ответил Герасимов. – А вот моя работа, увеличиваю. Незнакомы? – и он смеясь кинул фотографию.

Азеф рассматривал портрет Савинкова 13x18.

– А этот поясной портрет не видали? – кинул генерал смеющегося Чернова с альбомом в руке. – Видите, сразу знакомыми угостил, – смеялся Герасимов, сев в кресло, пододвигая меж ними курительный прибор. Азеф закурил предложенную папиросу.

– Ну, скажу прямо, Евгений Филиппович, задали вы мне перцу! Сгоряча то вам наобещал в охранном горы, а сунулся к нашим высокопревосходительствам, те на меня и руками и ногами. С ума говорит сошли, это же чуть не министерское жалованье! Но только со мной ведь разговоры то коротки. Пришлось вопрос ребрышком поставить: – или с вами работаю, или вовсе нет.

Азеф исподлобья разглядывал генерала, видя ясно пипку на правой щеке.

– Они, наши то высокопревосходительства обладают ведь, простите за выражение, бараньими мозгами. Зато знают твердо, что без генерала Герасимова станут вмиг «знаменитостями революции»! ха-ха-ха! без пересадки отправятся в лучший из миров! Ну, так вот, на ваше вознаграждение согласились под конец, но, конечно, с большими ламентациями. Нелегко было.

– Александр Васильевич, – тихо пророкотал Азеф, щурясь в голубом дыму папиросы, – что вы от меня хотите?

– Прежде всего, Евгений Филиппович – познакомиться, – улыбнулся генерал, ловя Азефа стальными глазами – это первое, здесь мы одни, говорить можем по душам, а для дела, знаете, сойтись с человеком, это – первое. Скажу вам прямо: генерал Герасимов не невероятный болван, вроде Ратаева, и не прожженный мерзавец вроде вашего прежнего шефа, глубокоуважаемого Петра Ивановича Рачковского. Запомните, пригодится. Впрочем, сами увидите, откровенность и человеческие отношения у меня в принципе. Чуть ли даже не Марк Аврелий сказал – «В прямоте красота»? Так вот-с! Работать со мной просто. И от вас требуются сущие пустяки. Первое – ка-те-го-ри-че-ски – поднял палец Герасимов, – запрещаю вникать в другие сферы партийной работы, кроме боевой! Краеугольный камень. Даже мне не обязаны сообщать о небоевой работе партии. Поняли?

– Почему? – рокотнул Азеф.

– Это, батенька, без вас освещается. Да и не интересует меня. Моя с вами работа боевая, исключительно. Ведь и вам же удобнее, чего ж упираетесь то, а?

– Как хотите, – отвернувшись от глаз Герасимова, сказал Азеф.

– Так вот и хочу. Второе – вот что. Знаю то ведь я вас с самой лучшей стороны. Прямо скажу, считаю человеком большого ума, громадной воли, а главное, Евгений Филиппович, удивительнейшим организатором! Если б в партии у вас, таких как вы было, скажем, человек десять, может нам всем давно бы и шею свернули. Но мелковато-с, мелковато-с, ха-ха-ха – больше так, телячьи восторги, да брыки. Так вот-с. И о себе скажу я мнения неплохого, считаю и себя не бездарностью, кроме того точка приложения сил есть. А это, знаете, всегда важно. Если пойдем рука об руку, Евгений Филиппович, кто знает, может и оставим имена в русской истории.

– Малоинтересно, – липкими лопухами губ ухмыльнулся Азеф.

– Как сказать. Неужто так и нет никакого тщеславия? Что вы, голубчик, слабы все мы в этом местечке то! Азефу надоело это выщупывание. Он проговорил.

– Ну, а конкретно, что вы хотите?