Азеф

Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает,
Жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина
И не станет того господина
Который называл себя я…

В темном окне Прасковья Семеновна разглядела всё-таки мелькнувшую по двору толстую темную фигуру. Сердце сказало «он». Ивановская приоткрыла дверь, прислушалась. Взяла лампу и вышла в сени. Кто-то поднимался по лестнице.

В полутемноте увидала необычайно толстого, громадного человека в котелке, в черном пальто. Азеф поднимался, взволнованно, тяжело дыша.

Толстые губы отвисли. Глаза искоса ощупали, осмотрели Ивановскую.

– Дмитрий жив и здоров, – пробормотал Азеф.

– Проходите, вас давно ждут. Азеф скользнул мимо нее в дверь. И дверь заперлась. Савинков быстро шел в кухню.

Наконец-то – проговорил он. В кухне они обнялись и крепко расцеловались.

11

Афанасий бегом бежал по черной лестнице узнать: приехал ли? Ивановская несла в столовую самовар. Дора расставляла чашки, накладывала в вазу варенье. Из ванной слышались голоса Савинкова и Азефа. Азеф умывался.

– Приехал? – вбежал Сазонов.

– Приехал, – радостно кивнула Дора.

– Ну, будет им на орехи! – проговорил, потирая руки, веселый розовощекий Сазонов. Прасковья Семеновна с любовью глянула: «Ах, какая прелесть этот Егор».

По коридору из ванной шли, разговаривая. И вдруг в квартире раздался гнусавый, раскатистый смех Азефа. Прасковья Семеновна вздрогнула, до того неприятен был этот смех.

– Здраасти, Егор, – ласково улыбнулся Азеф и, обняв, поцеловал Сазонова.

– Ну, угощайте, угощайте гостя. Сначала чай, Борис, а потом о делах. – Азеф потирал руки. Все кругом радовались. Знали, что Плеве будет убит.

– Какой автомобиль купил? – отпивая чай, проговорил Иван Николаевич.

– Не покупал.

Улыбки сошли с толстого, губастого лица. Азеф потемнел.

– Как не покупал?

– Не покупал.

– Что это значит!? – повысил голос Азеф. Все неприятно замолчали. – Я же тебе приказал купить!

– А я не купил, на месте выяснилось, что автомобиль не нужен.

Отставив в сторону стакан и блюдце с вареньем, Азеф насупившись пробормотал:

– Говори о деле.

Он оперся о стол всей своей грузностью, из-под опущенной головы изредка бросая на присутствующих косой, пытливый взгляд.

Савинков докладывал о наружном наблюдении извозчиков, разносчиков, о том, сколько раз видели карету, о маршруте.

– Была ли за кем-нибудь слежка? – пробормотал Азеф, не поднимая головы.

– Нет. И товарищи просят немедленно кончать, уверенность в удаче полная. Азеф молчал.

– Я поживу, – нехотя сказал он. – Проверю сам, так ли всё, как ты говоришь. А как квартира? Слежки нет?

– Никакой. Прасковья Семеновна всех кухарок знает. Егор с швейцаром неразрывен, кагор с ним пьет.

Взглянув на Сазонова, Азеф ласково улыбнулся: «ну, вас то мол я знаю». И не обращая вниманья на Савинкова, заговорил с Сазоновым. Было странно, что этот грубый со всеми, уродливый человек всегда говорил с Егором заискивающе.

12

Стояли томительные, петербургские, белые ночи. Министр страдал бессонницей. Приказывал лакею крепко накрепко опускать жалюзи на ночь.

13

От белых, петербургских ночей страдал и Азеф, засыпая беспокойно.

Дора испуганная, растрепанная, в одной рубашке стояла у двери Савинкова: – Что такое, Борис? Вы слышите? Что-то случилось, кто-то кричит!

Вскочив, Савинков выбежал в коридор. Из комнаты Азефа несся придушенный стон, прерываемый криками. Савинков приоткрыл дверь. Скрипя зубами, ворочаясь, Азеф громко стонал. И вдруг от шороха вскочил на постели.

– Кто тут? – вскрикнул он.

– Это я, Иван. Ты напугал Дору, ты кричишь.

– В чем дело? – не понимая сказал Азеф. – Кричу? Что за чушь!

– Ну, да, ты сейчас посылал кого-то к чорту. Не волнуйся, стены капитальные, спи. – Запахивая на груди халат, Савинков вышел из его комнаты.

Но Азеф уже не мог спать. Боясь своих собственных криков, пролежал с открытыми глазами, пока утром не вошел Савинков в мягком верблюжьем халате.

– Вставай, толстый! Ну, и напугал ты Дору, всю ночь орал.

Азеф сел на кровати, надевая розовый носок.

– Неужели кричал? – пробормотал он и принужденно рассмеялся. – Да вы бредите, с чего я начну кричать?

– Дора говорит, ты каждую ночь кричишь. Азеф встал, ноги были волосаты.

– Что же я кричу?

Надевая ботинок, Азеф согнулся в пояснице. Мешал нагибаться живот. Пошел в уборную и здесь, на стульчаке, решил убить Плеве в ближайший же четверг, а самому сегодня же уехать с квартиры.

14

– Ты думаешь, лучше по дороге на Балтийский? – говорил за чаем Азеф.

– Да.

Азеф был хмур.

– Сегодня вечером выеду в Москву.За мной поодиночке поедете, – ты, Егор, Каляев. Швейцера я извещу. Будем ставить, как хотите, на улице по дороге на Балтийский.

В позе Сазонова, в румянце, в блеске глаз была твердость и радость.