Азиат

— Да, я, — спокойно ответил Крохмаль. — Ты веришь в Ульянова — это твое дело. Я считаю — п-прав Мартов… Тут горячо спорят о партии, ее сущности. Скажи, п-почему партия должна быть кучкой избранных, а не объединять всех, к-кто сочувствует ее идеалам, несет учение Маркса в массы, остается верен р-революционному делу? Впрочем, тебе не хотелось бы встретиться с-с Мартовым?

— Нет!

— Очень жаль, — с искренним сожалением проговорил Крохмаль.

Мишенев резко встал и холодно поклонился.

Крохмаль появился в Уфе в 1898 году. Энергичный по натуре и общительный, он быстро нащупал связи с ссыльными, развернул пропаганду марксизма в нелегальных кружках среди рабочих железнодорожных мастерских. С этого началась его активная роль в уфимской социал-демократической группе. Да, все так и было! В Уфе он познакомился с Крупской, встречался с Лениным.

В Киеве Крохмаль входил в состав особой транспортной группы, занимался переправкой «Искры» через границу. Но после провала арестованный Крохмаль, не успевший уничтожить записные книжки с адресами, потянул за собой почти всех искровцев. Лишь удачно подготовленный побег, организаторами которого были Бауман и его жена, вернул им свободу.

«И все теперь позади», — с горечью подумалось Мишеневу.

В домах потухли огни, на улице мерцали редкие фонари. Был поздний час. Островерхий в густой синеве старинный город отдыхал после жаркого дня. Молчали каштаны.

Герасим не сразу отыскал домик, где жили Ульяновы. Он прошел по улице до конца и вышел на гладкое Лозаннское шоссе. Потом повернул обратно. И увидел, наконец, калитку.

На крыльцо вышла Надежда Константиновна в длинном светлом платье.

— Здравствуйте, товарищ Мишенев. Вас хотел видеть Владимир Ильич, — сказала она, сходя со ступенек. — Он задержался в городе… Заходите.

Крупская присела на деревянную скамейку под деревом и жестом указала место рядом. Кусты роз источали сладкий аромат.

Мишенев коснулся соцветий.

— Как там поживают Бойкова с Кадомцевой? — спросила Надежда Константиновна.

— Лидия Ивановна живет одна, с детьми… С головой ушла в партийные заботы.

— Я понимаю, — сказала с сочувствием Надежда Константиновна. — Семейные неурядицы приносят много страданий. Знаю ее как стойкую женщину, мужественно переносящую невзгоды…

— Бойкова у нас самая смелая конспираторша. Шпики сбились с ног, рыскали по городу, не могли обнаружить «Девочку».

— О типографии вашей мы наслышаны с Владимиром Ильичей… Ну, а как живет Инночка? Она в Златоусте?

— Нет. Кадомцева работает теперь в Уфимской железнодорожной больнице. Ведет рабочий кружок…

Надежда Константиновна вспомнила и рассказала, как однажды ошибочно был заслан чемодан с литературой в Курган. Ей пришлось попросить Кадомцеву, чтобы та съездила за посылкой. Но чемодан этот без участия Инны оказался в другом месте.

— Энергичнейшая социал-демократка. В Усть-Катаве есть еще фельдшерица-бестужевка…

— Аделаида Карловна?

— Да, да! — обрадованно подхватила Крупская. — Все там же, на своем заводе? Неутомимейший человек!

— Там, — ответил Герасим. — Она теперь Емельянова. Муж ее — тамошний учитель.

Крупская вздохнула:

— Знакомство с нею было моей большой радостью. — И тут же оборвала себя. Строго, о главном заметила: — Связи у Аделаидушки с людьми широкие, очень надежные. Пользуйтесь ими, обязательно пользуйтесь.

Из города накатывался церковный звон. Начиналась вечерняя месса. Крупская встала…

Вспомнила еще и про Наталью Александровну Плеханову.

— Встречали ее? Все так же в Миньяре врачует рабочих?

— Право, не скажу. После съезда собираюсь в те края. Путь-то у меня из Уфы будет в Миньяр, Усть-Катав, Сатку, Белорецк. Словом, махну я по заводам, Надежда Константиновна.

Он взглянул на Крупскую и встретил внимательный взгляд ее больших глаз.

— Вы так рассказываете, Герасим Михайлович, что мне снова захотелось на Урал. Край-то важный в нашем деле…

— Приезжайте, будем вам рады.

— Когда, дорогой Герасим Михайлович?

Мишенев с нежностью подумал: «Сколько душевной красоты в этой женщине!»

— А Владимира Ильича все нет… — в голосе ее послышалось беспокойство. Она грустно покачала головой. — Поговорила с вами и словно бы побывала в России. Швейцария красива, но чужая… Спасибо, Герасим Михайлович, за новости, душевное вам спасибо.

— Спасибо и вам за внимание.

Крупская протянула руку. Мишенев пожал ее, несколько раз кивнул и направился к выходу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

И все же Мишенев решил разговорить Андрея. Он пригласил его пройтись, посмотреть город.

Они шли в сторону университета. Здесь, в каменистых громадах, размещались банки. В оконных витринах, на черном бархате, сверкали бриллианты, золото, жемчуг.

Шпили готических церквей и островерхих башенок купались в жарком солнце. Под ногами горел золотистый гравий.

Ближе к университету, в глубине, чернели узкие фасады высоких домов с черепичными крышами, отгороженные один от другого высокими плитняковыми стенами.