Азиатская книга

Это было весной 2012 года: первая и до сих пор единственная поездка туда, где жили предки моих предков; туда, где у меня с каждым годом обнаруживается все больше родственников. Впрочем, изначальным поводом для поездки был вовсе не поиск родственников, а свадьба дорогих друзей, Ксюши Климовской и Илюши Файнгерша, в самом центре Иерусалима. Мы прилетели большой компанией: Игорь Шорман, Миша и Вика Погуляевские, Дима Кац и мы с Алкой. «Высадка нью-йоркского десанта». Помню кафешные посиделки в Яффе, шашлыки и израильские салаты, море… Новая, ни на что не похожая часть света. Новая, впрочем, только для меня. Остальные здесь бывали и раньше. Я же, исколесивший Сибирь и Африку, на исторической родине впервые. И все мне в диковинку – эти улицы, дома, трамвай. После бессонной ночи в самолете у меня трещит башка, но сна ни в одном глазу. В арабском районе, куда мы забрели по ошибке, какие-то подростки кричат нам: «Загрита! Загрита!» Что это значит? Значит «закрыто», это они пытаются по-русски сказать, что нам туда нельзя. Тем временем Ксюша сообщает, что сейчас подойдет один ее друг, он знает лучшие арабские фалафельные. «Он вообще все время тусит с арабами, совершенно безбашенный чувак, но очень прикольный». Потом мы попадаем на русско-израильскую молодежную вечеринку, напоминающую эмигрантские дискотеки в Чикаго времен моего детства. Такой же веселый загул, но эти ребята постарше, чем мы были в Чикаго. Они уже успели отслужить в израильской армии и взахлеб травят байки про армейскую службу. Им нравится рассказывать впечатлительным американцам, которые ничего не знают и всему верят. А нам нравится слушать – не потому, что все их истории одинаково интересны, и не потому, что мы безоговорочно верим всему, что нам говорят. А просто потому, что мы здесь и кругом все израильтяне, смуглолицые красавцы и красавицы в идеальной физической форме, и странно, что они говорят по-русски. Как странно и то, что вокруг – на улице, в магазине, везде – одни евреи, свои. Хотя что общего у нас с евреями из Марокко или Йемена? Для них мы с другой планеты, как и они для нас.

Мы идем в йеменский ресторан, там нам подают что-то вполне африканское, как я люблю, что-то вроде фуфу. В автобусе рядом со мной сидит эфиопский парень в кипе и армейской униформе. Тоже еврей, «наш». О проблеме расизма в израильском обществе я уже в курсе, но в данный момент предпочитаю не думать об этом. Я полупьян и полон наивно-восторженных мыслей. Ночью мы гуляем по Старому городу. При тускло-театральной подсветке ощутимей вся древность этих стен, их тысячелетняя история, от которой голова идет кругом.

В какой-то момент нас отлавливают хасиды из Меа-Шеарима. Они требуют от нас подаяние («Цедака, цедака!»), объясняют, что это для нашей же пользы, они делают нам одолжение, потому что, дав им милостыню, мы совершаем мицву272. Потом нам встречаются другие охотники за цедакой – на сей раз не хасиды, а просто какие-то оборванцы. Один из них обнимает меня и начинает маниакально трубить мне в ухо: «Give, give, give, give more now, give more, my friend here is a tsadik, he is a great rabbeinu, he will bless you, but you have to hurry, you have to hurry, and givegivegivegivemoregivemore…»273 В это время его напарник, большой рабейну и цадик, бормочет какую-то абракадабру, не то браху274, не то еще что. Потом и вовсе переходит на улюлюканье… «Неужели все ортодоксы такие буйные?» – спрашиваю я у Ксюши. «Кто тебе сказал, что они ортодоксы? – отвечает она. – Просто жулики. Ортодокс – это мой брат Овадья. Он вообще хасид».

Хасидский брат Ксюши – не буйный, это уж точно. На свадьбе он чинно сидит в углу, окруженный своими многочисленными детьми. А вокруг – снова веселая неразбериха. Гениальный музыкант Илюша Файнгерш отложил тромбон и ругается с обслуживающим персоналом. При этом обнаруживается, что на иврите он шпарит как настоящий израильтянин, хотя первую половину жизни провел в Москве, а вторую – в Швеции. Вика Островская и Витя Сибирцев рассказывают нам про параглайдинг. Это их страсть. Говорят, что технике полета учатся у птиц. Шорман и Кац тоже хотят «полетать»: они ждут какого-то Хлявича, который должен подвезти наркотик. «Хлявич с наркотиками» превращается в мем, сопровождающий нас на протяжении всей поездки. Только и слышишь от них, что вот-вот приедет Хлявич и все спасет. Доктор едет, едет. Ждут его, как Годо. Раньше Хлявич жил в Нью-Йорке, а теперь – на арабской территории, «в поселениях». Наконец он приезжает с какой-то синтетической травой, от которой у всех курящих глаза сходятся на переносице. Хорошо, что я не по этому делу.

После свадьбы мы всей компанией едем на Мертвое море. Здесь это излюбленный вид отдыха. Трехдневное лежание на сверхплотной воде, оздоровительные массажи, целебные ванны. Плюс – усиленная кормежка и увеселительные мероприятия, ежевечерние дискотеки, экскурсия на Масаду.

***