Азиатская западня

Когда Уиллоу подробно объяснила, я согласился. Ее идея была дикой, но лучше, чем все, что у меня было. Фактически, это был единственный выход, который давал нам хоть какой-то шанс.

Я не понимал, насколько это будет удачным, и потом подумал, мог ли я сделать это при дневном свете. Когда рассвело, Уиллоу, Мартин и я были на высоте шестидесяти футов, невидимые с земли и недоступные никаким разумным способом.

Мы растянулись на самых верхних балках каркаса пятиэтажного дома. Хлипкие бамбуковые леса, которые в конечном итоге должны были окружать и достигать всех уровней конструкции, были возведены только до третьего этажа, когда прекратились активные работы. Это оставило ужасающую пропасть в двадцать недоступных футов, которую могла преодолеть только птица, сборщик вишен, летящий вертолет или нервный, решительный акробат с мастерством Уиллоу. Обладая опытом и отвагой, она из рук в руки подняла тончайшие веревки до самого верха. Затем, бесстрашно работая на неуверенной ветреной опоре, она смонтировала подъемную систему, которая подняла нас с Мартином на последнюю опасную высоту. Благодаря Уиллоу мы совершили невозможное.

Ночи осталось совсем немного. Рассвет наступил рано. Утро было долгим. Поисковая деятельность началась с первыми лучами солнца. Усилия казались беспорядочными, чрезмерно напряженными и дезорганизованными. К полудню шум внизу утих и переместился в другое место. К полудню начались наши пытки. Воздух был влажным, солнце невыносимо теплым. Наша темная одежда улавливает как тепло, так и влагу. Мы были несчастны - голодны и хотели пить - и страдали от сильной усталости. Обрушившаяся послеобеденная гроза принесла некоторое облегчение, но вместе с ней налетел сильный ветер. Мы держались за узкие опоры, как моряки, цепляющиеся за такелаж корабля во время сильного шквала. Мы выехали из шторма и приветствовали наступившие вскоре сумерки.

Дождавшись полной темноты, мы спустились. Потом мы дошли только до самой верхней платформы. Уиллоу оставила нас после небольшого отдыха и вскоре вернулась с водой из крана возле сарая бригадира. «Все было тихо», - сказала она, глотая сушеный паек, чтобы восстановить силы.

Освеженный и в немного лучшем расположении духа, я изложил Мартину всю печальную ситуацию. Он послушал и позволил Уиллоу осмотреть свою рану. Хмурое выражение на ее лице говорило мне, что ей не понравилось то, что она увидела. Пуля имела сквозное ранение, но не чистое. Её посыпали порошкообразным антибиотиком, а затем наложили полевую повязку на воспаленный участок. Мартин беззвучно перенес легкий дискомфорт. Он был человеком из стали.

Мартин внимательно слушал. Он осознал наше затруднительное положение, решительно поддержал идею украсть списки МВД, небрежно смирился с сопутствующими опасностями и с нетерпением ждал продолжения попытки.

Через два часа это началось.

Девятнадцатая глава.

Мои часы показывали десять минут после полуночи, когда мы открывали покрытую ржавчиной пожарную лестницу в задней части универмага рядом с правительственным зданием. Я чувствовал, как пот, выступающий у меня на шее во влажной теплой ночи, когда мы тащили свое оборудование на крышу. С кем-нибудь менее сильным, чем Кейт Мартин, в качестве напарника вьючной лошади, потребовалось бы не одно путешествие.

Я сделал передышку на крыше. На такой высоте легкий ветерок был и заметен, и желанен. Когда я потею, у меня есть склонность к зуду.

В течение следующих нескольких часов я ожидал, что у меня будет сильный зуд, и я был не против отложить его на мгновение.

Последний звонок Уиллоу для регистрации во французском посольстве принес редкое сообщение от Хока в ясном тексте. В нем говорилось о приближающемся неурожаях риса. Это указывало на то, что что-то пошло не так. Его осторожный разговор перерос в тот факт, что мы должны были предпринять усилия без промедления, потому что то, что мы искали в хранилище, могло не быть там на следующий день.

Это серьезно затруднило выполнение тщательно спланированного плана. Во-первых, мы не сможем покинуть страну сразу после завершения работы. Меры по побегу, организованные Хоуком, включали в себя большое количество правительственной бюрократии, а система была слишком жесткой, чтобы реагировать на внезапные изменения. Итак, теперь мы были полны решимости поиграть в кошки-мышки с вьетнамской полицией и потом должны были предупредить вооруженные силы в течение дня и ночи, пока не появился заранее оговоренный транспорт. Мне это не нравилось, но я ничего не мог с этим поделать.

Крыша универмага была достаточно высокой, чтобы я мог видеть в темноте ночи ковер сверкающих огней, очерчивающих город. Воздух вокруг нас был тяжелым, и огни были заслонены тонким слоем смога.

"Что за трубка, Ник?" - нетерпеливо спросил Мартин. Он говорил тише. Звуки хорошо распространяются в тихой тропической ночи.

«Ничего», - сказал я. «Давай перейдем на другую крышу».