Азиатские христы

Она тоже уже сложнее, чем по христианским представлениям. Вся природа одушевлена. Существа, населяющие мир материальный, беспрерывно возрождаются. Души, переменяя вещественную оболочку, переходят из одного творения в другое, пока не очистятся до степени совершенства, и в высшем мире не сольются в безмятежную единицу. Таким образом, при содействии воплощающихся Будд, мало помалу мир органический лишается своих обитателей, жители нижайшей области ада, по истечении определенного времени мучения, переселяются на четыре острова вокруг горы Сумэру, а те, которым назначено еще претерпевать страдания, переходят в другие места, не столь мучительные, как прежде, до совершенного освобождения оттуда. То же самое происходит в царстве биритов и бессмысленных животных, пока все существа удостоятся спасения и обиталища их опустеют. Люди мало помалу будут возрождаться в странах первого небесного яруса, за ними туда же следуют и все духи. А когда в целой системе мира не останется ни одного одушевленного существа, и все высшие гении исчезнут из него, тогда начинается в нем большой беспорядок. От бездождия и солнечного зноя завянут все растения и деревья. Потом явится второе солнце и иссушит все источники, ручьи и речки. Третье солнце иссушит все большие реки, а от четвертого иссякнет озеро Мапама, от пятого и шестого исчезнет океан, от седьмого вспыхнет гора Сумэру, четыре острова и все области гениев; наконец, сгорит и первый ярус неба, и все пространство от него до самого низшего отделения ада подвергнется разрушению и заменится пустотою. Природа, лишенная оживлявшего ее духа, сама собою уничтожится. Разрушение всей вселенной требует двенадцати средних мировых периодов.

Но период пустоты, заменившей природу, продолжится также двадцать средних периодов. После этого собрание частиц духовности во второй дияне, которые до сих пор были облечены в материю, но еще не успели удовлетворить всем условиям судьбы, сделаются зародышем для развития нового мироздания, в котором и будут продолжать прежде начатую борьбу с вещественностью. Как смерть считается началом другой жизни, так светопреставление скрывает в себе семена будущего возобновления вселенной.

Таким образом совершается весь кругооборот мирозданий, причем в каждом для блага живых существ являются тысяча Будд. Каждый из них, воплотившись в человека, возобновляет забытое людьми учение о вере и, пробуждая в них самосознание, возводит на степень нового совершенства. Четыре уже Будды нисходили в современный мир для распространения веры: Каракуччанда, Канакамуни, Кашяпа и Шакямуни. За ним последует Майтрея (Майдари) и прочие по определенной очередности так, что после тысячного Роча-Будды совершится разрушение мира. Все они царской крови или из браминской касты и появляются в священных местах средней Индии, и если находится между ними какое-либо различие, то разве в их деятельности и продолжительности их учения на земле: Шакимуниево учение продлится 5000 лет.

Буддийские книги утверждают, что после семи разрушений мира от огня восьмое случится от воды. Потом опять семь мироразрушений совершится от действия огня, и восьмое от воды. После семикратного повторения этого, вселенная истребится огнем, и потом воздухом в виде неукротимой бури. Таким образом, после 56 разрушений от огня, семи от воды и одного от воздуха, шестьдесят четвертое мироразрушение будет последним, и тогда иссякнет даже источник будущего образования мира, а с уничтожением материальной природы вся духовность переселится в высшие области, которые считаются вечными.

И вот, в то время, как верующие христиане ожидают теперь только второго пришествия Христа, буддисты ежегодно совершают торжественный ход с молитвословием в честь уже пятого его прихода под именем Будды-Майтреи, но и он по их представлениям не будет последним, останутся еще 995 приходов до конца нашего мира. Мы видим, что в срединной Азии средневековая христианская идеология гораздо дальше подвинулась вперед, чем в Европе. А почему?

Ответ на это совершенно ясен: европейская мысль перешла от фантазии и мистицизма к реализму, и теология не только перестала развиваться, но даже стала отмирать, не сумев приспособиться к опытному и наблюдательному естествознанию и к натуральной философии европейских народов, слабое эхо которой мы видим и в изложенных здесь буддийских представлениях, имеющих для нас ни в каком случае не историческое, а только этнографическое значение.

Изложенная нами (главным образом по проф. О. Ковалевскому) буддийская космография достаточно показывает нам безотрадное состояние науки в буддийской Азии. Когда же свет естествознания, так ярко сияющий теперь в европейских странах, проникнет и в эти темные еще области азиатского континента? Мы можем прямо сказать, что это будет скоро, и также предсказать, что борьба истинной науки с таким отсталым мировоззрением, как только что очерченное здесь, не обойдется для азиатов без страшных социальных потрясений.