Азиатские Христы

При звуке его голоса, боги летят, чтобы услышать его речь, и небеса пустеют; шум при их приближении подобен реву бури, но вот по звуку небесной трубы они утихают, подобно морю во время штиля. Вся природа встрепенулась; вечные холмы, на которых построен мир, прыгают от радости и склоняются перед учителем, в то время как властители воздуха приводят все в порядок; дуют легкие ветерки, и восхитительные цветы наполняют воздух своим благоуханием. Этот вечер был подобен миловидной девушке: звезды были жемчужины на ее шее, темные тучи — ее сплетенные волосы, уходящее в бесконечность пространство — ее развевающееся платье. Короною ей служили небеса, где живут ангелы; эти три мира были подобны ее телу; глаза ее были белые цветы лотоса, раскрывающиеся перед восходящею луною, а ее голос был как жужжание пчел.

Все пришли, чтобы поклоняться Будде и услышат первую проповедь слова. Хотя Гаутама говорил по-палийски, но каждая из собранных здесь групп полагала, что он обращается к ней на ее родном языке, и то же самое полагали разного рода животные, большие и малые. Но лишь китайское жизнеописание и Лалита Вистара содержат до некоторой степени подробный рассказ о вышеизложенном, но и они почти совершенно расходятся, как и можно было ожидать, в описании чудес и относительно поэтических частностей.

Гаутама особенно настаивает на необходимости следовать «среднему пути», т.е. с одной стороны, быть свободным от «преданности расшатывающим нервы чувственным удовольствиям», а с другой стороны, «от всякой веры в действительность самоизнурений», бывших в обычае у индусских отшельников.

Гаутама некоторое время оставался в Оленьем лесу, проповедуя свое новое учение. И Каннингэм говорит: «Мригадаву, или Олений парк, составляет прекрасную рощу, занимающую еще ныне (!!!) поверхность приблизительно в пол-мили и простирающуюся от большой Дхамекско башни на севере до Чхаукундийского холма на юге.

Первые его ученики были простые миряне и двое из самых ранних были женщины. Первым новообращенным был богатый молодой человек, по имени Яза, присоединившийся к немногочисленной толпе личных приверженцев; следующими затем был отец Язы, его мать и жена, которые, однако, оставались светскими учениками. Светский ученик, хотя и не был еще в состоянии сбросить узы отечества или отказаться от деловой жизни, все-таки мог «вступить на путь» и праведной жизнью и милосердием обеспечить себе в будущем существовании более благоприятные условия для самосовершенствования.

Спустя пять месяцев после кризиса под священным деревом и три месяца после прихода Гаутамы в Олений лес, он созвал всех своих учеников, число которых доходило уже до шестидесяти, и послал их как Христос своих 70 учеников в разные стороны проповедовать и учить, говоря:

«Идите и проповедуйте превосходнейший закон, истолковывая каждую его букву и старательно и внимательно раскрывая его смысл и особенности. Объясняйте начало, середину и конец закона всем, без исключения, людям: пусть все относящееся к нему станет общеизвестным и будет освещено ярким внешним светом. Покажите людям и богам путь, ведущий к совершению чистых и добрых дел. Вы, без сомнения, встретите большое число людей, еще непреданных безвозвратно своим страстям, которые воспользуются вашей проповедью, чтобы вновь завоевать потерянную свободу и сбросить с себя иго страстей. Что касается меня, то я направлюсь в деревню Сену, расположенную вблизи Урувельской пустыни».

В течение всей своей деятельности Гаутама имел обыкновение странствовать в продолжение большей части лучшего времени года, проповедуя народу и поучая его; но в течение четырех дождливых месяцев, от июня до октября, он оставался на одном месте, посвящая это время более всесторонним поучениям, обращенным к его объявленным ученикам. Но теперь вместо странствующих монахов мы видим оседлое безбрачное приходское духовенство. Но и оно, в течение нескольких месяцев оставляет свои постоянные жилища и поселяется во временных хижинах, возведенных поселянами, приглашающими их. Там они совершают ряд публичных служб, во время которых читают и объясняют палийские Питаки всем желающим слушать, какого бы возраста или пола они ни были, или к какой бы касте не принадлежали. Этот период является на Цейлоне лучшим временем года, и так как в другое время не бывает правильных религиозных служб, то поселяне считают чтение Баны (т.е. Слова, как у христиан Слова Божии) великим религиозным празднеством. Они устанавливают под пальмовыми деревьями помост с крышею, открытый по сторонам и украшенный великолепными платками и цветами. При лунном сиянии садятся они вокруг этого помоста на землю и в течение ночи внимают с большим удовольствием, хотя и не с особым пониманием, священным словам, повторяемым несколькими сменами остриженных монахов.