Азиатские Христы

Первое смесью медвяной, второе вином благовонным,

Третье водой, и мукою ячменною все пересыпав,

Дал обещанье безжизненно веющим теням усопших:

В дом возвратяся, корову, тельцов, не имевшую, в жертву

Им принести и в зажженный костер драгоценностей много

Бросить; Тирезия ж более прочих уважить особо,

Черного, лучшего в стаде барана ему посвятивши.

Дав обещанье такое и сделав воззвание к мертвым,

Сам я барана и овцу над ямой глубокой зарезал;

Черная кровь полилась, в нее слетелись толпою

Души усопших, из темныя бездны Эрева поднявшись:

Души невест, малоопытных юношей, опытных старцев,

Дев молодых, об утрате недолгия жизни скорбящих,

Бранных мужей, меднооострым копьем пораженных смертельно

В битве, и брони, обрызганной кровью, еще не сложивших.

Все они, вылетев вместе бесчисленным роем из ямы,

Подняли крик несказанный; был схвачен я ужасом бледным».

Здесь мы видим опять средневековое поверье, что кровь как жизненный сок, на короткое время возвращает жизнь мертвецам. И это снова подтверждает мои выводы, что Одиссея есть поэма времен развития Генуэзского и Венецианского мореплавания, а Илиада, т.е. взятие Илиона за похищение гречанки (Элены по-гречески) Персом, т.е. Турком — Парисом по-ромейски, есть поэма из времен крестовых походов, причем Илион есть город Илии, современный Эль-Кудсу, латинский Элиа-Капитолина.

Посмотрим теперь, что было после этого в расцвет Латинской Федерации крестоносных государств (1204—1463).

«Многие Фессалийские женщины, — говорят нам, — были совершенно такие же, как и западно-европейские ведьмы времен инквизиции. Они могли при помощи особых мазей превращать людей в животных и в камни, а ночью они по воздуху отправлялись на любовные похождения. Вот где начало средневекового верования в путешествия ведьм», — восклицает д-р Леманн, отмечая, что по старой хронологии они разделены промежутком в 2000 лет друг от друга.[161] Богиня Луны, Геката, первоначально являвшаяся божеством благодетельным, ограждавшим от зла, постепенно превратилась в покровительницу ведьм, и властительницу всего мира волшебства. Это была уже не Луна, а ее персонификация, которая по греческим классическим апокрифам приказывает вызывать себя так:[162]

«Сделайте статую из гладко отполированного дерева сообразно с моими более подробными указаниями, которые я сейчас дам. Сделайте туловище этой статуи из корня дикой руты и украсьте его маленькими домовыми ящерицами; потом замесите мирру, стираксу и ладан вместе с этими животными и выставьте смесь на воздух при нарождающейся луне. Произнесите затем ваше призывание в следующих словах:

«Приди, подземная, земная и небесная Бомбо, богиня дорог и перекрестков, приносящая воздух, ходящая ночью, враждебная свету, благосклонная к ночи и сопутствующая ей, радующаяся лаю собак и пролитой крови, бродящая во мраке блуждающим огнем среди могил, жаждущая крови и наводящая ужас на мертвых. Горго, Мормо, Луна с 1000 обликов, услышь благосклонно нашу жертву».

Вы должны употребить столько ящериц, сколько я принимаю различных видов; исполните все тщательно, сделайте мне жилище из опавших лавровых ветвей и после того, как вы обратите горячие молитвы к моему изображению, я явлюсь вам во сне».

Но она являлась и не во сне, и скептики эпохи Возрождения говорили, что для этого нужна была совершенно темная комната; там кудесник заранее рисовал на стене каким-то горючим веществом человекоподобную фигуру, и когда лицо, обращавшееся к богине, достаточно было подготовлено к ее появлению заклинаниями и другими церемониями, кудесник подносил огонь к нарисованному им изображению, которое сейчас же вспыхивало. Иногда же эти чародеи вместо того выпускали птицу, к ногам которой было привязано легко воспламеняющееся вещество; перепуганная птица металась, конечно, по комнате, а не менее перепуганный посетитель падал ниц на землю и покрывал себе от страха голову.

Спутницы Гекаты назывались эмпузами или ламиями. Некоторые авторы изображают их как ведьм, сопровождающих богиню в ее ночных странствованиях и пользующихся каждым случаем пуститься в любовные приключения. Другие представляют их себе в виде демонов, которые, правда, вступают в сношения с мужчинами, но лишь для того, чтобы высосать из них соки, служащие им для питания. Так как по отношению к такого рода фантастическим образам, воображению был открыт неограниченный простор, не стесненный никакими определенными представлениями, то нас не должно удивлять большое разнообразие в описании их.