Азиатские Христы

«Ступай туда, Асузу-намир; у ворот той страны, откуда никто не приходит обратно, покажешь свой облик! Да увидит тебя Аллата (супруга Аллаха) и да почувствует радость при виде твоем! Успокоится глубина ее сердца, ее гнев исчезнет. Закляни ее именем всемогущего бога».

Само собой понятно, что представление о возможности исцелять болезни заклинаниями злых духов тотчас же вызвало представление о возможности и призывать их, чтоб навести болезни на нелюбимого человека. Такие призывы, конечно, не публиковались, но о существовании их повсюду имелись указания и они носят название чародейства или черной магии. В период господства мистики все были убеждены, что едва ли существует такое зло, которого нельзя было бы вызвать при помощи чар. Как далеко простирается власть злых демонов, так же далеко простирается и власть служащего им чародея, так как чародей все исполняет от их имени.

Поэтому и против чародеев появились заклинания:

«Того, кто околдовывает чье-нибудь изготовленное изображение, злой лик, злой взгляд, злой рот, злой язык, злые губы, вредный яд, о, дух неба, закляни их! Дух земли, закляни их!»

А вот еще и другое:

«Тот, кто сделал изображение совершенно похожее на мой вид, тот околдовал весь мой вид, он взял приготовленный для меня волшебный напиток и осквернил мое платье».

Но только, читатель, как же относить это в глубокую древность? Ведь мы знаем, что первое запрещение делать портреты им вообще человеческие изображения появилось только в Коране, т.е. по нашей хронологии накануне крестовых походов, а по обычной хронологии не ранее VII века нашей эры! Ведь даже и в самих Месопотамских памятниках древности мы видим не только изображения всяких «ассиро-вавилонских» царей, но даже и самого Дария, который по общепринятому счету жил много позднее этого времени! Нигде, кроме Корана, мы не имеем такого запрещения, а отсюда ясен вывод: эти глиняные плитки принадлежат эпохе распространения Корана в Месопотамии, в котором, между прочим, не отвергаются и богини, что подало повод новейшим правоверным утверждать, что Магомет написал это место в припадке умопомешательства. Но возвратимся к предмету.

После этого невозможно сомневаться, — говорит д-р Леманн (стр.42), — что «халдейские» волшебники применяли те же приемы, как и знахари-врачеватели дикарей теперь; они изготовляли изображение того, на жизнь которого покушались, и так или иначе портили это изображение; после этого, как полагали, несчастье должно было постигнуть изображенное лицо. Здесь же имеется вполне определенное указание и на применение волшебного напитка: («вредный яд»). Но волшебник мог портить людей и одним взглядом. Но вера в «недобрый взгляд» или в «нехороший глаз» еще и теперь очень распространена не только по всей Азии, но и в Южной и Восточной Европе. Даже и анафема христиан нашла свой отголосок в клинописи.

«Гнусное проклятие действует на людей подобно злому демону; приговор проклятия тяготеет над человеком; приговор гибели тяготеет над ним; гнусное проклятие есть волшебство, которое вызывает безумие. Гнусное проклятие, оно душит человека как ягненка; его бог удалился из его тела; богиня его рассердилась и перешла в другое место».

Еще более сильное доказательство однородности, а следовательно и одновременности месопотамской культуры со средневековою, южно-европейскою, мы имеем в астрологии на берегах Тигра и Евфрата.

Нам говорят, что «еще во времена царя Саргона II, т.е. приблизительно за 700 лет до нашей эры, были переписаны с копий, относящихся к 12 веку до Р. Х, астрологические книги еще более глубокой (!) древности, часть которых чудом дошла до нас. Наиболее замечательные из этих книг, это большое сочинение по астрологии на 70—80 таблицах и большое авгуральное произведение приблизительно на 100 таблицах; кроме них имеется еще на 25 таблицах оглавление небольшого астрологического сочинения, разделенного на 25 глав, но от его текста кажется, ничего уже не сохранилось.

«Основная религиозная мысль, выступающая в астрологических сочинениях, есть вера в то, что небесные тела являются настоящей причиной всего происходящего на земле. А так как они уже заметили, что данное положение небесных тел периодически появляется вновь, то отсюда следовало, что все явления в природе и человеческой жизни также неизменно должны повторятся по истечение такого периода.

Значит, для предсказания событий вперед или установления истории человечества вспять, достаточно сопоставления астрономических и исторических записей, обнимающих только один период времени. Такой труд, — внушают нам, — был исполнен еще при Саргоне I и с того времени при всевозможных случаях обращались за советом к возникшим таким образом астрологическим таблицам.