Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I

Эрге прочитал второй, третий, четвертый лист и блестящими глазами уставился на Самборского.

— Как повезло, вы понимаете, как это вовремя, — почти шепотом произнес он. — Конфликт — это лишь зацепка. Вот увидите — вспыхнет настоящая война. Империализм никогда не простит СССР революции в Китае.

— Читайте, — протянул Самборский последнюю радиограмму. Это было сообщение о дальневосточном конфликте и разрыве дипломатических отношений между СССР и Китаем. В самом конце сообщалось, что белогвардейские отряды перешли границу.

Прочитав, Эрге схватил Самборского за плечи, глаза его заиграли хищным враждебным огоньком.

— Хо-хо-хо, — закричал он (Самборский впервые видел его таким возбужденным), — нам чертовски везет, чертовски. Не верится! Это начало конца!

Эрге ошалело забегал по комнате, потом неожиданно подскочил к Самборскому:

— А из тех кто-нибудь не мог спастись?

Самборский медленно покачал головой:

— Это невозможно. Там бешеный скалистый порог.

— Тогда мы можем спокойно продолжать свои работы.

И Эрге снова лихорадочно забегал по кабине.

* * *

Уже на седьмой день раскопок, рабочие добрались в центральных кратерах до первых обломков аэролита. Но лабораторные исследования не выявили в этих обломках ни малейших признаков платины.

Это был страшный, неожиданный сюрприз. Эрге впервые почувствовал, как зашаталась под ногами почва его авантюры.

Последующие дни принесли новые и еще более неприятные неожиданности. Этим утром ему сообщили, что в главном кратере рабочие дошли до сплошной аэролитной массы. И снова лабораторные исследования не выявили в обломках ни единой частицы платины — аэролит в основном состоял из чистого никелистого железа. Аэролитная масса, конечно, стоила миллиарды. Но что с того? Миллиарды эти можно было получить, лишь затратив миллионы, переплавив железо на металлургических заводах. Главного сокровища — платины, тонна которой стоила миллионы тонн железа — не было.

Эрге чувствовал, что сходит с ума, и спокойствие Самборского, которого он позвал к себе в каюту, распаляло и усиливало ярость.

Самборский сидел в мягком кресле, небрежно обрезая сигару. Отвечал на вопли Эрге короткими, ничего не значащими фразами. Эрге пересыпал свою речь то русскими, то английскими словами. Впервые в жизни он так волновался.

— Вы же понимаете, что это провал, позорный провал!

— Возможно.

— Не возможно, а так и есть. На черта нам эти миллионы тонн железа? Мы что, завод здесь строим? Но меня удивляет ваше спокойствие, я это совершенно не понимаю.

— Я очень спокойный человек.

— Но сейчас это спокойствие некстати. Меня одно интересует: правда ли, что вы тоже нашли обломки платины?

— Обманывать я не собирался.

— А, бросьте обижаться. Я просто спрашиваю, может, вы ошиблись?

— Не думаю. Я достаточно хорошо разбираюсь в драгоценных металлах.

— И где же образцы?

— Я вам уже говорил — мне пришлось отдать их Горскому.

Эрге остановился, постоял минуту неподвижно посреди каюты, затем бросился к двери, открыл ее и крикнул часовому:

— Немедленно привести заключенного.

Самборский, услышав приказ, встал с кресла с намерением оставить каюту. Эрге удивленно преградил ему дорогу.

— Куда это вы?

Самборский сухо сказал:

— Вы постоянно забываете, что я не имею права встречаться с Горским лицом к лицу, да еще в таком положении.

— Как хотите.

— Не как хочу, а как необходимо. Моя профессия, как и ваша, требует точных понятий и определений, — сказал Самборский и быстрым шагом вышел из каюты.

Часовой привел Горского. Профессор, не взглянув на Эрге, сел в то же кресло, где несколько минут назад сидел Самборский. В каюте долго стояла настороженная, напряженная тишина.

— Мне хотелось бы еще раз серьезно поговорить с вами, — неуверенно начал Эрге.

— Прошу, если вы имеете что сказать — ведь мы, мне кажется, обо всем переговорили?

— Не совсем.

Эрге подошел ближе к креслу, стал, опершись ладонью о стол, и, наклонив голову в сторону профессора, коротко, сдерживая волнение, сказал:

— Вы должны показать мне образцы платины, найденные в этой местности.

Профессор, который сидел уныло, готовый ко всему, медленно поднял голову, пристально глянул поверх очков в лицо инженера, улыбнулся.

— Теперь все абсолютно прояснилось. Но должен сказать вам, что никакой платины в этой местности я не видел и не находил. К тому же, я считаю, что авантюристам и проходимцам драгоценные металлы лучше в руки не давать.

Эрге сжал губы. Глаза злобно заблестели. Он решительно сделал еще шаг к креслу и навис над профессором.

— Вы лжете, — бросил он с нажимом, — я заставлю вас показать эти образцы. Вы же забрали их у Сам… — Эрге понял, что в запале раскрывает Самборского, неловко оборвал фразу.

— Что, у кого? — поднялся Горский. — У кого?

Эрге ничего не ответил. Ему было все равно, он не владел ни мыслями, ни движениями.

— Слышите, сволочь продажная, я заставлю вас! — воскликнул он.

Горский молча отвел глаза в сторону.

— Вы не услышите от меня ни слова, — сказал он с отвращением.

Тяжелый, грубый удар кулака свернул голову Горского. На пол со звоном упали стеклышки очков.

И тогда позади кто-то внезапно резко дернул и открыл дверь каюты.