Азимут бегства

Листок находит Габриаль, и было это уже после того, как их разбудил портье и приехала полиция. Когда Койота грузили в «скорую помощь», он увидел что-то хрустящее и белое, торчащее из нагрудного кармана куртки Койота. Чистый, аккуратно сложенный лист почтовой бумаги, совсем не такой, каким бывают листы бумаги, найденные на человеке, которого в снегу сбивает машина и тащит по грязи сотню ярдов. Это чистый лист из отеля «Джером». На нем четыре слова, написанные синими чернилами: «Которые суть молитвы святых».

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил Габриаль.

Койот в ответ отрицательно качает головой. Он одет в шелковую пижаму и лежит на кровати Ионии, слева, у изголовья, сидит Кристиана и держит Койота за руку, держит уже четвертые сутки.

— Ты уверен, что это они положили тебе в карман записку? — Койот рассказал им свою печальную историю уже два дня назад.

— Кто? — Койоту все еще больно говорить, он подразумевает: «А кто же еще?»

— Откровение, глава пять, конец восьмого стиха. Весь стих гласит: «И когда Он взял книгу, тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнцем, и имел каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых».

— И? — спрашивает Койот.

— Откровение, глава 5, стихи с первого по десятый. Когда Хайле Селассие был коронован как император Эфиопии в 1930 году, расты на Ямайке узнали в нем принца Тафари, царя царей, господа господ, побеждающего льва колена иудина, Ягве — одного истинного Бога из пророчества, пророчества, данного в откровении, в главе 5, в стихах с первого по десятый.

С неба полными ведрами валит снег.

25

В конце концов, Иония уже пытался сделать это другим способом. Тогда у него была жена, красивая персиянка, но Бог не захотел, чтобы у него была другая жизнь, он пожелал, чтобы Иония искал истину в блуждании, и что ж, именно этим он теперь и занимается. В конце концов, бывает, что ты сам ведешь свою линию, но бывает, что линия ведет тебя.

Итак, он удалился в красивый домик, где был маленький кабинет и стол, заваленный исписанными листками бумаги. Никто не выражал ему соболезнования. Иногда в такие моменты, как этот, его навещала покойная жена. Он не знает почему, но он всегда беседует с ней, задает ей вопросы, нежно отвечает и говорит ей, что она до сих пор очень красива. Очень стыдно, когда весь мир видит, как взрослый мужчина вслух разговаривает в пустой комнате, но он всегда очень хорошо видел вдаль, а это тоже кое-что да значит.

Они поженились в маленькой синагоге в Иерусалиме. Она была мусульманкой, верной суфийским правилам, и ей не было в общем-то никакого дела до еврейского дома поклонения. У них были поддельные документы и подкупленный раввин, но она верила в брак, также как верят в рождение или смерть, в то, что надо обнимать врагов и дать любви пройти сквозь тебя, мимо тебя или над тобой, и кто мог бы спорить с этим? Спустя семь месяцев она была мертва.

Ее отец был одним из первых сторонников аятоллы Хомейни, из-за этого он сам, его два сына и горячо любимая дочь переехали в город Хом. Отец говорил им, и в это верили многие, что Хомейни был двенадцатым имамом, Давно Ожидаемым, который исчез в девятом веке, ровно тысячу лет назад, а теперь вернулся, и они должны жить в Хоме, вероятно, самом безобразном городе мира, в бетонной коробке только для того, чтобы положить жизнь на служение ему.

«Если он чего-то хочет от меня, то пусть подождет еще тысячу лет». Так было написано в записке, которую она оставила, покинув дом, город, страну. Она познакомилась с Ионией в Иерусалиме, они полюбили друг друга, и она никогда не жалела об этом. Несколько месяцев им понадобилось на то, чтобы удостовериться в том, что это и правда любовь, еще два ушло на сохранение тайны, и только через две недели после этого они нашли уединенную синагогу и раввина, так вот все и было. Отцу понадобилось семь месяцев, чтобы выследить ее.

Это не должно было стать убийством, он хотел ограничиться похищением; ей связали руки, засунули в мешок, бросили в машину и снова привезли к нему. Она была мусульманкой, Хомейни — пророком, вот так все и делалось. Была поздняя ночь, светила луна, она лежала головой вниз в пеньковом мешке, и голова ее разбилась о каменные ступени, хотя за все, что она сделала, она заслуживала несколько синяков. В конце концов, это был несчастный случай.

Иония не ходил на похороны, поручив это дело полиции. Он сидел дома, пил вино и думал, что прежде жизнь отняла у него прошлое, а теперь забрала и будущее. Чудо заключалось не в том, что он выжил, люди выживают и после худших вещей и после куда более тяжких потерь, но в том, что он хотел выжить. Он и после несчастья продолжал ценить чудо любопытства и жажду познания.

И вот теперь, почти семь лет спустя, она снова стоит перед Ионией в колорадском коттедже. Он замечает ее не сразу. В это время он рассматривает фотографии; прыжки на лыжах под самыми разнообразными углами, снимки лиц в полете; у Кристианы такое безмятежное лицо, словно она ест салат. Он поднимает глаза и видит, что у камина стоит его жена.