Б-11

У нее это почти получилось, и к моменту отъезда на полке стояли бюсты почти всех участников команды. Ехидно щурился Макарыч, задумчиво смотрела Женя, дерзко – Таня. Отстраненно взирал Игорь, хмурился Волосатый, широко улыбался Генка, профессор Кулешов, казалось, вот-вот разразится какой-то сентенцией, а у Феликса на лице было выражение, которое молодежь называет «покерфейс». Рядом стояли упомянутые уже бюсты самой Даши, Мишки и Иры.

А вот Макс так и не получился. Даша еще раза три приступала к работе над ним – и три раза отступала. Но еще хуже пошло дело с Македонским.

У Александра Филипповича было породистое, красивое лицо, с правильными чертами, но он был похож, скорее, не на легендарного завоевателя Азии, а на его мудрого воспитателя. Кажется, Македонский сам стремился подчеркнуть это сходство – прической и густой бородой, очень похожими на те, что были у великого философа. Аристотеля Даша уже ваяла, и грешным делом, решила, что будет просто.

Не тут-то было. Посмотрев через сорок минут от начала работы на то, что вышло из-под ее пальцев, Даша раздраженно стерла все до того тщательно выводимые черты лица. Есть такие горе-скульпторы, у которых в работах и портретное сходство есть, а сами скульптуры какие-то неживые, словно ваяли не человека, а мертвеца. Клиенты ценили Дашу за талант вдыхать жизнь в изображение уже умерших; но сейчас то, что выходило из-под ее пальцев, а ваяла Даша всегда только голыми руками, презирая резцы, даже мягкие, деревянные и пластиковые лопаточки, было мертвым. Словно Даша готовила Александру Филипповичу посмертную маску.

Отставив на полку изуродованную ею же самой голову, Даша достала из шкафчика бокал и бутылку красного сухого вина, привезенного Максом из Италии и подаренного ей. Вино было не особо известно, какая-то коммуна Ризоли, но очень вкусным и ароматным. Еще одной особенностью Даши были обостренные с детства обоняние и чувство вкуса, компенсирующие с лихвой ее крохотную, в полдиоптрии, близорукость. Многие вина Даша не могла пить вовсе – это только кажется, что «ароматизаторы, идентичные натуральным» идентичны натуральным – для Даши они так явственно отдавали химией, что пить эту гадость она не могла себя заставить.

Плеснув вина в бокал, Даша посмотрела на свою любимую неразлучную парочку – балерину и терминатора.

– Наверно, я сегодня чересчур пьяна, чтобы работать – сообщила она им, хотя выпила-то всего ничего. – Надо спать, правильно? Вот что, прикорну-ка я здесь, на диванчике.

Она приглушила свет, взяла с полки верблюжий пледик и подушку – в мастерской она засыпала частенько, и забралась на глубокий, но неширокий диванчик, какие покупают для младших школьников или любимых крупных собак. Опустошила бокал, отставила его на тумбочку в изголовии, послала терминатору воздушный поцелуй… по телевизору Тилль Линдеманн пел о том, как ему плохо без какой-то женщины, с которой он, вроде как, и рядом, а на самом деле, очень далеко. Под эту песню Даша и заснула….

* * *

Через большое панорамное окно лился солнечный свет – какой-то по-зимнему неприятно яркий. Даша открыла глаза, и увидела сидящего в изножьи кровати Макса.

– Который час? – машинально спросила она.

– Полчетвертого ночи, – ответил тот.

– Какой ночи? – жмурясь от яркого света, сказала Даша. – Солнце светит прямо в глаз, день на дворе.

– Полярный день, – подтвердил Макс. – Теперь полгода солнце вообще не будет заходить.

Отчего-то информация о полярном дне не показалась Даше странной. Ее больше беспокоило другое:

– А как ты здесь оказался? Я тебе, вроде, ключей не давала…

– Ты дверь закрыть забыла, – сообщил Макс. – Я закрыл, когда входил, но вообще говоря – это неразумно.

– У меня голова совсем не варит после вчерашнего, – сказала Даша. – А вообще, с чего ты решил среди ночи в гости завалиться?

– Ночь – лучшее время для любви, – сообщил Макс, подходя к Даше. – Мы с тобой сколько вместе?

Даша не ответила. Она была напугана. Двигался Макс не так, как обычно. Как-то неправильно двигался.

– Думаешь, мне ничего не хочется? – говорил Макс. – Ты мне нравишься. Очень, очень нравишься. Я хочу тебя. Я хочу твое прекрасное тело…

Речь Макса изменилась. Голос стал низким, в нем звучали какие-то шипящие нотки.

– Я еще не г-готова, – ответила Даша, чувствуя, что ее голос дрожит. Но теперь Макс не стал ей отвечать – просто схватил за плечи и стал целовать ее губы, щекоча их языком. Даша попыталась его оттолкнуть, но не тут-то было – вместо этого она сама повалилась на диванчик, а Макс навалился сверху, разрывая на ней ночную рубаху…

И тогда Даша, выбросив вперед руку, ударила Макса пальцами по лицу. На миг ей показалось, что под рукой не плоть, а глина, а потом она увидела, что ее пальцы, действительно, мнут плоть Макса как податливую глину, стирая с головы его лицо.