Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой)

Долги выбивать, лук жрать, башкой кирпичи расшибать — это одно, а вот компьютер такой запустить, о — это, извините, совсем другое, тут специалист нужен. Пан Антек, верните к жизни этот труп! Вон стоит, красавец, а? Вам кофе? Сколько стоил? Ну кое-что стоил, не стану же я на этом экономить… Что вы говорите! Обманули? Такие больше не производятся? Ломаного гроша не стоит? Но работать-то будет? Пан Антек, будьте добреньки, оживите его… Здесь вон кабели какие-то, в сеть, наверное, включать? Как это — зачем мне? Мало что ли применений у компьютера, пасьянс можно раскинуть; я вам вот что скажу: интеллектуально хочу его немножко как бы освоить. Уфф, работает. А что это за документы вылезли? Мир студента. Вот она, печать интеллекта. Вот он, наш студент, Камил Плишка, вынырнул из компьютерных недр и глядит нам в лицо: зачем, мол, ребята отобрали? А вот и свидетельства, какой он хороший был, как работал. Ни одной компьютерной игры. Должен тебя, Саша, огорчить, зря ты намыливался, облом, на этом не поиграешь. Ээ, чей-то у него тут? Работа какая-то его научная, а еще карточки разные больных с этой его больничной практики. О ля-ля! Это может пригодиться. Кто когда сифа подцепил в нашей Явожне. Антонович Янина, 1955 года рождения, старуха! Ништяк! Пусть платит, имела достаточно времени, чтобы заработать. Все себе в жизни устроила через постель. О, а вот и на зеленщика кое-что есть. Пан Антек, а компьютер это напечатает? Это как же получается, еще и принтер надо купить? Фелек, сходи на эту фирму, ну эта, из Гливиц, что с долгами тянет, они полиэтиленовые пакеты делают, главные поставщики мусора на железнодорожную насыпь! Или на фабрику моющих средств, к этому производителю пыли и грязи, реквизируй у них принтер! Это ты выплевываешь жвачку, это ты жвачку на пол плюешь? Шеф, здесь недалеко, в Катовицах, издательство «FA-art» ликвидируется, у них там есть такие бебихи, принесу. Молодец парень. А вон еще что-то есть. В этом компьютере. Ой, что это? Ну-ка, ну-ка.

Пять дней и пять ночей везли кони Гаштолдову вдову [6]к ее Августу по топким дорогам Великого княжества Литовского. В обитой красным карете на подушках, расшитых золотой нитью. О чем думала она, глядя на дикие леса и вдыхая душный воздух, напоенный ароматами восточных благовоний, когда вечерами, закрытая в строго охраняемом дворце, сидела обнаженная перед зеркалом и надевала на голову любимый чепец из жемчуга?

Дррр! Алло? Пани Халина, поезжайте немедленно на фирму и оформляйте накладные, потому что эта сука пани синдик [7]сегодня ликвидационную стоимость предприятия, что мы хотим взять… а я по самое некуда занят. Да, страшная толстая жаба. Блядь сибирская. Там выплатили денежный залог. Машины? Да, да. Да, в лизинг, то есть нет! Что вы мне лапшу на уши вешаете? Какой на хрен лизинг? Лизинг — это, блин, в Америке, а у нас нет его и не скоро еще будет. У нас есть Саша. Что такое? Ну был я на фирме. Не могу сказать: Я уже после был. Вы что, не могли, мать вашу, факсом или подпись мою изобразить? Я что, теперь везде должен… Да, да, езжайте, до свидания. Нет, это после, как-нибудь утрясем, в текущем порядке. Ну, я в ломбарде сегодня сижу до усери. Что? Себе их вставьте… Эти пять сотен можете себе, извините за выражение, вставить. В издержки, разумеется. Если нам ипотека должна? Такой вариант не предусмотрен. Франек не может, потому что сейчас он на кляче. Короче, сидит. Во Вроцлаве, на Клячковской, есть такая красивая улица, дома кирпичные. А эти накладные вы мне пришлите, сейчас Сашеньку пошлю. Да, Сашенька — паренек у меня, на посылках…

Стоит так пообщаться с высокой культурой, сразу мысль — описать свою жизнь! Вот и я — душа воспарила, и я начал писать. Ночами. На каком-то левом ворде. На фоне окна с решеткой, прутья толстые, в кулак. А за ней — непогода воет. Явожно-Щакова. Словно в тюрьму в эту жизнь меня всадили и заперли. Одна радость: на улице Ягеллонской располагается узилище мое.

*