Б.Р. (Барбара Радзивилл из Явожно-Щаковой)

Божена? Божена! Жена мафиози встает вдруг перед нами, перед тобою, Саша, и даже очень, точно такая, какой вы себе ее представляете — жена мафиози и одновременно сама бизнесвуман. С тех пор когда она во время ярмарки (Познаньской) была взята во дворец в качестве валютной проститутки, сильно прибавила в весе. А тогда она была красивая и молодая, с брильянтовой сережкой! А туфли розовые, лакированные, на высоком каблуке. И цветок искусственный в волосах! Теперь уж (искусственные) цветы из волос повыдул ветер, а тогда в отеле с многозначительным названием «Познань» сидел Солтыс, сидел Амаль, Псих, Обезьяна, Придурок и все эти Колбасы. Удобно развалившись в креслах, пили водку с каким-то директором из системы «Сполэм», ответственным за пластиковые цветы, за бумажную туфту для новогоднего украшения в столовой «Заря». Сидел с ним один негр, потому что Обезьяна был такой пылкий, что когда-то негритянке сделал ребенка и теперь этот сын стал ему опорой в делах. Божена вообще только из-за негра к ним подошла, ответила на их подмигивания, бокалами позванивание, потому что поляками в принципе не занималась. Не ведала она, что тем самым в корне изменяет свою судьбу, что в результате любовного порыва будет возвышена до дворца, хоть и польского, и даже старопольского, но более богатого по сравнению с заграничными. А сейчас она выступает в роли морального авторитета на страницах женских журналов, против прерывания беременности, против того, чтобы гомосексуалистам дали право образовывать семьи, против супружеской неверности и против изучения биологии в школах.

Короче, в игру вступает Божена. Занимается производством молочных продуктов, прежде она доила, доит и теперь, а вернее, следит и как раз вернулась с обхода коровников. Всех ли коров как следует подоили? Коров уже подоили. В таком случае можно заняться и всем остальным. Это уже Боженины хобби: разные заведения с игровыми автоматами — в общем, настольные футбол-хоккей, бильярд. Как раз собиралась делать новый заказ: только что отремонтировала очередной свой бар, который будет называться «Земовит». Собственно говоря, нет нужды описывать ее, потому что каждый легко может представить себе такую дамочку. Эх, что за сценка была разыграна, когда фарца сидела в отеле «Познань», а она — в качестве валютной подошла к их столику со словами: «Herzlich Willkommen in deutscher Stadt Posen» [76], не ведая, что положила тем самым начало большой любви! И дискотечный шар то и дело окрашивал то одну, то другую ее щеку то в зеленый, то в розовый цвет! Сейчас ее стиль был отмечен сильным влиянием длительного пребывания на лоне природы, здесь, в польской луже древнепольского неурожая и всепольской грязи. Застиранная майка и зеленые треники, стоптанные шлепанцы, грязь под ногтями. Но прежде всего он был отмечен безвкусицей. Прыщ на подбородке, толстая, злая, со сросшимися бровями. Вот такой стиль. Но когда, бывает, приезжают к ней дамы из женских журналов — разных там Gala да Viva, — тогда стилистки столько возятся с Боженой, что она спокойно могла бы еще немножко выдавить из отеля «Познань», если бы туда явилась как смонтированная в фотошопе звезда. Немедленно эта козочка направила на меня недоуменный взгляд, а я тыр-пыр… и на Амаля умоляюще гляжу. Что, дескать, я с пути сбился… что Хубертом звать меня, что я к ее мужу по делу…

Хорош пиздеть, пан Хуберт! Вот так мне эта коза сразу и по-хамски заткнула рот вульгаризмом. Такой пиздеж здесь не пройдет! А сама потягивается, кости расправляет и мужу: «Организуй мне лампу, Збышек! А то я вся такая поломанная. И дай поцелую, зая!» Амаль ставит на стол и включает цептеровскую лампу, которая светом лечит. Не знаю, что это, лазер что ли какой или еще что, но говорят, эти лучи действуют на прыщи и на насморк. А она, Божена эта, как начнет перед лампой щупать шею, назад прогибаться томно, как начнет эту свою старую-сраную майку сначала щупать, а потом стягивать да за все места себя трогать, башкой с волосами взад-вперед как пьяная, будто ее этот лампы свет просто превратил в настоящую нимфу, вокруг шеста вертящуюся у автострады.

Вошла новая особа, приличная и молодая. Усталым шагом. Разодетая. Изнеженная. Вот оно, настоящее извращение — в таком прикиде и здесь, в этой заднице, в этом доме! С пультом от телевизора в одной руке и с ключиками в другой. В золотом пояске от Dolce&Gabbana. Вот она, доченька! А следом за ней — парень. Оболтус конопатый, белобрысый, с игрушкой, издающей электронные звуки. Розовая такая, пластмассовая, на брелочке и что-то по-английски лопочет, а в конце — надрывается со смеху. Пустил он эту болтовню над ухом матери и давай издеваться над ее начальным английским, потому что их в школе гораздо больше научили, чем маму на курсах по вечерам: «Мам! На английский поедешь? А как будет по-английски “это собака”?» — «Ха-ха-ха! Скажи “three” да не оплюйся!»

Отстаньте!