Б/У или любовь сумасшедших

— Так вот я тебе это говорю. Старайся спать с мужчинами в разных комнатах или вообще не спать… если хватает сил.

«Она меня достанет. Вот так и будет шпынять все время».

— Попроси другую соседку. Обратись к Глебу Владимировичу и скажи, что не хочешь со мной.

Наталья посмотрела как-то слишком длинно.

— Ты действительно считаешь, что мне надо поговорить с Глебом Владимировичем?

— По-моему, все идет к этому.

Глеб Владимирович уже ждал группу у автобуса. Сухощавый, подтянутый, непроницаемо вежливый сопровождающий из «Интуриста».

— Да ладно, не обращай внимания, — Наталья тихонько дотронулась до плеча Ирины, — я по утрам «аки тигра». Просто не обращай внимания.

Утренний Нью-Йорк плыл за окнами автобуса.

В Центральном парке уже выгуливали собак, проехала всадница в черной жокейской шапочке.

— Какой обалденный город, — говорила Наталья, перегнувшись через Ирину к окну. — Какая непонятная фантазия нагромоздила все это!

В самолете она ушла в уборную, смыла грим, наложила крем.

«И как не надоело? — подумала Ирина, засыпая. — Столько возни».

Проснулась от запаха еды. Разносили завтрак. Внизу на земле увидела огромные концентрические круги, словно следы какой-то древней цивилизации, вроде ацтекских астрономических сооружений.

«Воспоминание о будущем», — вспомнилось название фильма.

Было непонятно, в какую цивилизацию попала сейчас.

Перед ней стоял поднос с массой пакетиков непонятного назначения. Стюардессы выглядели не хуже голливудских звезд, а в Джи-эф-кей она видела, как зверски, совсем как где-нибудь в Бирюлеве или Ясеневе лимита, люди в плохонькой одежонке избивали такого же замухрышку.

Сан-Франциско долго ничем не выдавал своей красоты. Автобус вез их из аэропорта по мощному десятирядному шоссе, по сторонам мелькали то виноградники, то белые цистерны с надписью «Getty», и вдруг он словно поднялся из-под земли со своими холмами, с отливающими золотом окнами небоскребов, с белой Пирамидой, знакомой по рекламным плакатам, с розовыми и голубыми гортензиями, посаженными вдоль трамвайных путей. Трамваи выглядели допотопно, и Глеб Владимирович объяснил, что они называются «Кейбл-Кар», потому что тянет их канат. Это чисто сан-францисская достопримечательность — трамваи начала века. Он предупредил их, что, как всякий портовый город, Сан-Франциско — город повышенной опасности, не советовал ходить в район, где живут гомосексуалисты, и, наоборот, советовал посетить Чайна-таун[15]. Сумки рекомендовал вешать на грудь или через плечо на другой бок.

Поселили их в неожиданно шикарном отеле «Стэнфорд-корт». Глеб Владимирович попросил задержаться в автобусе и ко всем советам добавил еще один: ничего не покупать в отеле — очень дорого, не пить кофе, не звонить по телефону. Только есть и спать — в соответствии с сервисом тура.

Наталья осмотрела номер, похвалила идеальную чистоту и то, что есть дополнительная комната с гардеробом и огромным зеркалом с мраморным подзеркальником. На это мраморное «надгробие» она выставила все свои бутылочки и баночки с шампунями, лосьонами и кремами и неожиданно заявила, что она, пожалуй, поспит часика два.

— А ты, солнышко, обследуй пока окрестности и не забудь приметить, почем набор для маникюра, если увидишь. В этом Мэйсизе жутко дорогие.

Ирина вышла на улицу. Улица называлась Калифорния. Ирина пошла направо, туда, где пересекались два пути забавного трамвайчика. Он проехал мимо нее, позвякивая, и какие-то роскошные молодые парни роскошно висели на его подножке.

На перекрестке она послушала гул железного каната в желобе-рельсе, полюбовалась на старинную, похожую на пивной ларек, будку стрелочника.

Вспомнился такой же старинный ларек в конце ее родной улицы имени Александра Невского. Огромные липы, роддом имени Надежды Константиновны Крупской, газировка с колючими пузырьками, фруктовое мороженое в бумажном стаканчике за десять копеек.

Той улицы больше нет. Липы срубили, расширив проезжую часть, вместо руин храма — Дом пионеров, а на месте старенького завода пожарных машин — роскошные дома партийных бонз. Двор ее дома отгорожен от улицы забором розового качественного кирпича, а в квартире, где прошло ее детство, прорубили еще одно окно. Весь квартал принадлежал могучему Министерству среднего машиностроения. А когда-то во дворе в углу высилась груда угля, стояли лавочки вокруг убогой бесплодной клумбы. На этой клумбе зимой они играли в глупую игру «Царь горы».

Вот что вспомнилось ей, пока она спускалась вниз по крутой улице Калифорния мимо улиц Пауэлл, Стоктон. И вдруг остановилась: в просвете между домами показались часть моста над заливом, белая Пирамида небоскреба.

На углу улицы Грант она увидела деревянные ворота с оскаленными драконами, лентами и цветами. Ворота вели в Китайский город.

«Ворота ста печалей», — подумала Ирина. На другом углу — каменная церковь Санта-Марии, церковь с часами на фронтоне.

«Хорошее место для свиданий».

Она бродила по Чайна-тауну, разглядывая бело-синий фарфор, веера, шкатулки, золотистых уток, жарящихся на вертелах. Купила кусок за шесть долларов. Оказалось безумно вкусно.