Ба (СИ)

- Вроде того. Доктор Штейн написала, что у вас до сих пор проблемы с телескопом Виктора Бланко, да? Кажется, ваша команда не смогла устранить неполадки.

Давно я не интересовалась работой Якуба, в задачу которого как раз должен был входить ремонт главного телескопа. Ему на замену, очевидно, и явилась Изабель. Иногда я замечала Якуба бессмысленно прогуливающимся по вершине горы, пинающим булыжники со снегом и ругающимся по-польски под нос.

С появлением в обсерватории Изабель Алёна активнее включилась в социальную жизнь коллектива и заставила меня постоянно торчать с командой доктора Штейн, хотя я до сих пор должна была работать над неправильной галактикой с директором Смитом.

"Да вечером тебе всё посчитаю, - отмахивалась Ба, - иди к Штейн, у неё сейчас сидит Изабель".

И мне снова приходилось подчиняться Алёне и изображать интерес к исследованиям группы Штейн, к их многочисленным проектам о звёздах и кометах. Я, кажется, так профессионально имитировала увлечённость, что меня включили в исследование, проводимое их командой. И теперь мы с Алёной были вынуждены работать в два раза больше...

- Не ожидала, что окажусь в чилийской обсерватории, - говорила Изабель, когда мы обедали на улице рядом с телескопом Виктора Бланко. - И не ожидала, что мы будем изучать тёмные пятна облака Оорта.

"Какого облака?" - думала я Алёне.

"Боже, как ты выживаешь в обсерватории без тривиальных знаний?" - вяло возмущалась Ба.

Оказалось, что облако Оорта - огромная сфера вокруг Солнечной Системы, являющаяся своеобразной границей нашей планетарной системы, но имеющая протяжённость в десятки раз больше, чем расстояние от Солнца до Нептуна или до Плутона, который уже давно никто не считает планетой. Сфера эта больше гипотетическая, чем реально существующая, потому что материя в ней пребывала в крайне разреженном состоянии. Проще говоря, там почти ничего нет, хоть и считается, что в облаке Оорта "зарождаются" каменные, ледяные и железные объекты вроде долгопериодических комет. Команда доктора Штейн пыталась найти "тёмные пятна" облака Оорта, то есть понять, есть ли на границе Солнечной Системы более крупные объекты, чем кометы.

- Действительно, очень интересно, - кивала головой я, выслушав объяснение Алёны и сделав вид, что поняла его. - Жаль, что пока результатов нет.

- Даже если мы не преуспеем, за нас это сделает "Вояжер-Один", - мечтательно говорила Изабель. - Считается, что зонд покинул пояс Койпера, где вращается Плутон, и вошёл в облако Оорта. Доктор Штейн говорит, что "Вояжер" достигнет внутреннюю часть Облака в две тысячи трёхсот десятом году. Вот тогда наверняка и узнаем про "тёмные пятна".

- Если "Вояжер" доживёт, - сказала я, глядя на небо и тщетно пытаясь представить насколько далеко от нас летит "Вояжер", самая одинокая частичка человечества.

- Пока что неплохо держится, - улыбнулась Изабель. - В конце концов, летит с семьдесят седьмого года на плутонии.

Ба и Изабель долго болтали на темы, которые на самом деле совсем не интересовали Алёну, вроде технологии применения солнечного ветра для межзвёздных полётов или экономической эффективности ферм на Марсе. Последнее время казалось, что Ба волнует всё меньше и меньше вещей, хотя прежде она пыталась понять всё вокруг: от поведения муравьиных колоний до изменения генома человека внутри тела.

Шли дни, и Алёна отзывалась на мои слова меньше и меньше. Задания директора Смита выполнялись всё неохотнее, Ба больше не твердила про уровни и не требовала посреди ночи слушать лекции о клонировании овечки Долли.

Упадок сил многие работающие в Серро-Тололо связывали с низким давлением на большой высоте, но я боялась, что у усталости Ба могут быть другие корни. Она стала мало говорить со мной, и я ловила себя на мысли, что скучаю по старым подколкам Алёны и по её долгим и бесплодным попыткам объяснить мне формулы высшей математики или логику расположения элементов в таблице Менделеева.

Даже разговоры с симпатичной Изабель ненадолго пробуждали интерес Алёны, и она быстро выключалась из реального мира. В КалТеке же Ба готова была ежедневно вытаскивать меня в клубы и знакомиться с девушками, даже если на следующее утро нужно было проводить презентацию курсового проекта. Алёне хватало сил протанцевать несколько часов в клубе, познакомиться с несколькими девушками, и с некоторыми намного ближе, чем мне бы хотелось, а после, за пару часов до рассвета, доделать слайды презентации и заставить меня выучить текст.

А теперь я периодически слышала её печальные вздохи. Три часа умственной работы утомляли её, как в былое время не утомлял и год. Общения же с людьми она старалась избегать любыми средствами.

***

В том сне Алёны я видела мир словно из-под грязной тёмной воды, и даже звуки доходили искажёнными. Я пробиралась через мутные образы видений без путеводной нити.