Бабье лето

Ирина молчала и без удовольствия терзала вилкой аппетитный блинчик.

– Компот или чай? – спросила мать.

– Ничего. – Ирина встала из-за стола. – Спасибо.

Мать услышала из комнаты дочери звук телевизора. «Ничего не поделаешь – такая жизнь». Она вздохнула и принялась убирать со стола.

Ирина посмотрела какую-то муть по телевизору, приняла снотворное и легла. Хотелось поскорее уснуть и ни о чем не думать.

* * *

Влад проснулся в пять утра. За окном была густая, темная ночь. Он встал, пошел на кухню, достал из холодильника банку пива, выпил пару глотков и закурил. Сна, понятное дело, ни в одном глазу. С одной стороны – что страшного? Ну, потерял все, что имел. Все, что, так сказать, нажито непосильным трудом. Бывает – такая страна. И поумнее его люди падали. И как больно падали! Но это утешение было слабым. Каждый отвечает за свою жизнь. Слава богу, осталась квартира. А вот машину придется продать. Не по ранжиру ему теперь такая машина и не по средствам, как говорится. Хотя жалко, черт возьми, до боли в сердце. Ничего так не жалко, как эту черную лакированную красавицу. Ну, ничего. Поездит еще недельку – и отдаст. Они с удовольствием возьмут – в счет погашения долга. Еще проблема с Нинкой – у него заныло сердце. Привыкла к большим алиментам и неплохой жизни. Сейчас начнет гундосить и нервы мотать. Типа, сыну нечего есть и нечего надеть. Ерунда! Он оставил ей квартиру на Старом Арбате, тачку и дачу в Конакове. В конце концов, можно пойти и поработать. Не развалится. Но, зная характер своей бывшей, он понимал, что крови она ему попортит – мало не покажется. Он встал с табуретки и подошел к окну. На темной улице было уже вполне оживленное движение. «И что им не спится? – подумал он. – Борются за денежные знаки. За место под солнцем. За красивую жизнь». А ему сейчас надо просто выжить – не запить, не разнюниться. Найти в себе силы, начать все сначала. В конце концов, ему только тридцать семь. Еще есть время. Влад лег в кровать и попытался уснуть. Было странно думать о том, что завтра некуда спешить. Странно и непривычно. Утром он решил не отменять ежедневный поход в спортзал, благо абонемент оплачен до конца месяца. Не надо поддаваться панике и менять привычек, главное – не терять жизненного тонуса, здраво рассудил он. Надев спортивный костюм и кроссовки, он резво выскочил из квартиры. Быстро сбежав по лестнице с пятого этажа – лифтом он никогда не пользовался, – притормозил у почтового ящика. Ящик открывался без ключа. Влад дернул узкую металлическую дверцу, и на кафельный пол посыпалась всякая муть. Он поднял эту рекламную макулатуру, чтобы бросить в предусмотрительно поставленный уборщицей ящик, и наткнулся на голубоватый конверт. «Уже письма пишут, – усмехнулся он. – Не удивлюсь, если поклонницы».

Он разорвал конверт и увидел открытку: дорогой Владислав Петрович, вечер выпускников, ресторан «Осенний сад», культурная программа, ну и так далее. Влад рассеянно повертел конверт в руках, минуту подумал и бросил его в мусор.

Он вышел во двор. Там, поблескивая полированными гладкими боками, стояла его ласточка. Да что там – ласточка! Сокол. Орел. Последний черный «Рейнджровер». Машина его мечты. Влад провел рукой по ее блестящему боку, вздохнул и сел на сиденье. Теперь стало как-то совсем грустно. Он вздохнул и завел мотор. Жизнь продолжается. Он настойчиво пытался себя в этом убедить. Получалось, правда, неважно.

* * *

Ирина стояла перед зеркалом в ванной, снимала бигуди и размышляла, красить ресницы или вполне можно обойтись одним карандашом. Решила накрасить. Потом взяла помаду поярче и накрасила губы. Внимательно посмотрела на себя в зеркало и отметила, что даже вполне ничего получилась картинка. Не супер, конечно, но вполне удобоваримо. Настроение улучшилось. Она зашла на кухню. На столе стояла плошка творога с медом и чашка кофе.

– Не хочу творог, – закапризничала она. – Дай мне, пожалуйста, бутерброд с копченой колбасой.

– Ира! – с упреком сказала мама. – В твоем возрасте уже надо думать о здоровье.

– В каком таком возрасте? – возмутилась дочь. – Что ты мне все прибавляешь? К «сорока», «почти сорок». Мне, между прочим, только тридцать семь, и до сорока еще целых три года. Ну так есть у нас колбаса или нет?

– Копченой нет. Она стоит под семьсот рублей. И какая от нее польза? Но, если хочешь, я сегодня схожу и куплю граммов двести, – растерянно отозвалась мать.

– Вот и купи, – ответила Ирина. – Должны же быть у человека удовольствия. Хотя бы гастрономические. А то от этих полезных каш и творогов меня уже тошнит.