Бабье царство

— Готов, — произнёс он, и храмовница нанесла удар. Не укол, а именно удар наискосок сверху вниз и слева направо, как тесаком или фальшионом.

Юрий явно не ожидал, но, всё же, бросив какое-то ругательство, похожее на «блат», смог парировать, и выхватил пистолет. Но воспользоваться смог, только когда отбил второй быстрый удар, уже снизу вверх и справа налево. Слабый, но опасный режущий.

И с каждый ударом Юрий отходил на шаг.

— Бах, — наконец, произнёс он, а потом зажмурился, прижал левую руку в груди и протянул. — Дерьмо-о-о.

Ещё бы, удар Катарины был очень силён, и веточка, даже соскользнув с гарды, отбила слабую мужичковую руку. Всё же не предназначены мужчинки для схваток. А если бы Катарина ударила настоящим клинком, точно бы сломала ему запястье. Хотя Лукреция не была уверена, что тоже удержит удар храмовницы, та ведь не совсем человек, пусть даже запечатанная.

Пока он шипел и ругался на кинжал Урсула порылась в оставленных у кострища ветках и достала одну, кривоватую, но вполне похожу на древко длиною в рост мужчины.

— Эта… юн спадин, — попробуй этим. Ну, как будто это глефа или алебарда. Такую заказать можно недорого. Всяко дешевле меча. Навершие облегчить для быстроты. Им и колоть можно будет и рубить.

Халумари отложил в сторону кинжал и пистолет, потряс ушибленной кистью и взял палку, с сомнением поглядев на своё новое оружие.

— Здесь бы впору волшебное оружие, — пробурчал он, — чтоб плюс к ловкости и силе был, а ещё урон огнём.

— А что, у вас такое есть? — переспросила магесса, сложив губы трубочкой и нахмурившись.

— Угу, — снова буркнул халумари, — в Воркрафте. С одного удара армии сметает.

Волшебница подалась назад. Заколдованное оружие действительно можно сделать, но применять его разрешено только колдовской гвардии магистрата. Получается, они тоже владеют этим секретом? Надо будет запомнить и обязательно доложить по возвращению.

— Может, потом продолжим? — тихо спросила Катарина, выводя кончиком веточки вензеля.

— Нет. Я хочу сейчас, — произнёс Юрий, словно настырный мальчишка. Он попытался сделать укол палкой, как копьём, но храмовница отвела его в сторону и уклонилась сама, а затем перехватила деревяшку рукой.

— Нужно что-то другое, — улыбнулась она и дёрнула ветку на себя, выдёргивая из рук халумари, отчего тот чуть не упал вперёд от неожиданности. Катарина вдобавок подставила колено. Изображая удар в живот. Юрий только и успел, что вытянуть руки и упереться ладонями в это самое колено.

— Два пистолета, вот и всё что нужно, — зло процедил он. — От остального толку нет.

— Не расстраивайся. Обычную разбойницу ты верно сможешь одолеть, — улыбнулась девушка и поглядела на вставшую позади Юрия ландскнетшу.

— Та широко развела мускулистые руки и с криком: «Теперь моя очередь!» сгребла халумари в охапку, оторвав от земли.

— Урсула! — сдавленно крякнул Юрий, попытавшись освободиться, но это было невозможно.

— Тётя Урсула, что ты делаешь? — удивлённо повысила голос Катарина.

— Теперь это мой трофей. Я, может, влюбилась под старость лет.

— Тётя Урсула, поставь.

— Эта… — широко улыбнулась наёмница, — теперь моя очередь тащить его в камыши.

— Не смей! — закричала Катарина и ухватилась за руку Юрия, потянув на себя.

— Порвёте, дуры! — завопил халумари. — Отпустите обе!

Лукреция уронила лицо в ладони.

— Никакого чувства юмора, — пробубнила она. — Их в ордене из деревяшек, чтоб ли, выстругивают, а не из девочек?

Тем временем вопли стали громче, смешиваясь друг с другом.

— Отпустите! — орал Юрий.

— Не отпущу! Хочу молоденького мальчика! — хохотала Урсула.

— Он мой! Пусти, сука старая! — закричала Катарина.

— Больно! Руку оторвёшь! — снова заорал халумари и начал ругаться по-своему. Мелькали словечки, похожие на «блат», «нафик», «итит таю мат».

А потом голову волшебницы резануло лёгкой болью колдовского чутья, а над озером раздалось нечто похожее на звериный рык, издаваемый женской гортанью, дополнившееся криком Урсулы. У волшебницы волосы встали дыбом, и душа упала к мочевому пузырю.

«Только не это, — мелькнуло у неё в голове, — сейчас же всё умрём».

— Печать! — закричала она. — Печать трещит!

Урсула, которой Катарина вцепилась зубами в руку, выпустила Юрия и попыталась свободной рукой освободиться от хватки озверевшей храмовницы. А сам халумари отполз в сторону, хватая ртом воздух. Наверное, мечница слишком сильно его сдавила от неожиданности.

— Тише, тише, — испуганно забормотала волшебница, заметавшись вокруг этой парочки. — Урсула, вот зачем ты это сделала? Если печать сломается, она тебе зубами горло порвёт.

— Я чё, знала, чё ли?! Отцепите её от меня!

— Я сейчас. Я её убью! Да, убью, пока не поздно! — затараторила Лукреция, а у само́й руки затряслись ещё сильнее, чем при шуршащей в кустах лисе. Мало ей Волчьей дозорной в деревушке, так ещё эта звереет. Волшебница начала бормотать, впопыхах вспоминая заклинание, которым убила разбойницу, но в этот момент перед ней вынырнул Юрий, растопыривший руки.

— Не надо, пожалуйста. Я сам. Я сейчас. Не колдуй!

— Он повернулся и обхватил рычащую девушку руками.