Бабье царство. Возвращение…

— А я читать не умею, — пискнула малявка. — Нам Сильвестр Андреич не позволял учиться. Говорил что нам и так хорошо. Нам, мол, сиротам, грамота ни к чему. Нам надо на жизнь зарабатывать, а не глупостями заниматься. И каждый раз, как только Стёпка заводил о том речь, отсылал меня на кухню, а Стёпку на конюшню. Его навоз убирать, а меня помои выносить. Так я и не научилась.

— Как с тобой тяжело, — тяжело вздохнул Васька. — И тарахтишь, и тарахтишь, аж голова уже заболела. Ну что ж, будем учить. У нас тут все грамоту знают. Так что если остаётесь, грамоту придётся учить. У нас тех, кто не знает или не желает учиться, принудительно заставляют.

— И тоже порют, — мрачно уточнил он, почему-то сразу заёрзав на расстеленном поверх сена одеяле, словно у него что-то зачесалось. — Так что у нас не лучше порядки. И на глаза Изабелле Юрьевне вам действительно лучше не попадаться. Заметит, нам с Колькой точно прилетит.

— Что прилетит? — пискнула Синька.

— Спи, малявка, — сердито цыкнул на неё Васька. — Что не надо, то и прилетит. До рассвета время ещё есть, так что спите. Оба. А мы с Молчуном сбегаем пока на кухню. Может там что-то после ужина осталось. Принесём поесть.

Через час на сеновале под крышей посреди широкого красного платка, расстеленного поверх одеяла, стояли два больших судка, парящих один горячей гречневой кашей с мясной подливой, а другой обалденно ароматной ухой, запах от которой, казалось, мгновенно пропитал всё вокруг. Больше куски грубо нарезанного ситного хлеба в беспорядке валялись рядом с судками.

Ни Колька, ни Васька на кушающих приятелей не смотрели. Было стыдно. Как те мели вполне рядовые для них остатки со стола, ясно показывало, что не ели они явно не два дня. И то, с каким восторгом оба они смотрели на принесённые судки, ясно показывало, что такого блюда голодные дети никогда в рот не брали.

— Хватит, — Васька решительно отобрал ложку из рук Синьки. Рядом Колька столь же решительно буквально вырвал ложку из пальцев Молчуна.

— Таким голодным как вы, сразу много нельзя, — мрачно буркнул он. — Пусть сначала то что съели переварится, а потом продолжим. Нельзя вам много и сразу. Заворот кишок будет.

— А пока что, приберу ка я котелки от греха подальше, — поднялся он с одеяла, аккуратно держа недоеденный ужин в руках. — А вы не смотрите, куда прятать буду, — сердито буркнул он, отворачиваясь. — Сказано нельзя, значит нельзя.

— Надо будет к ящерам в академию заскочить. Спросить, как откармливают после длительной голодовки.

Глянув на брата с сестрой, Колька лишь удивлённо поднял брови. Оба они спали, упав там, где и сидели.

— Понятно, — мрачно буркнул он. — Наша группа увеличилась ещё на две особи. Толку от которых, чуть.

— Что делать будем? — повернулся он к товарищу. — Изабелле Юрьевне показывать их нельзя. Она убьёт Голову. Она убьёт, а нас всех выкинут из города. Что будем делать?

— Заберём обоих с собой, а там посмотрим. Может жажда мести поутихнет у Стёпки и он не будет так жаждать смерти Сильвестр Андреича.

— Не надейся. Немой потому и зовётся немой, что молчит, молчит, а потом делает.

— Надо идти к профессору, сдаваться, — мрачно констатировал он. — Иначе нам из этой западни не выбраться.

— Этих здесь оставим?

— Пусть спят. Только котелки уберём обратно на кухню, а то проснутся, точно всё подъедят. А так нет.

— Я к профессору не пойду, — мрачно проговорил Колька. — У меня ещё контрольная по химии не сделана и он точно спросит почему. А мне и ответить нечего. Лучше иди пока один.

— Трус, — презрительно посмотрел на покрасневшего приятеля Васька. — У меня может быть тоже не сделана, так я же иду.

— Вот и иди, — одобрительно кивнул Колька. — А я возле малых подежурю, кабы они чего не отмочили.

Отчёт.

Долгий обстоятельный рассказ Васьки о судьбе сирот профессор выслушал сидя на стуле в своём кабинете, молча, с прямой спиной, словно проглотив аршин.

Не слова не сказав, встал и так же молча, подошёл к двери. Резко распахнув, он несколько долгих мгновений вслушивался в царящую кругом тишину.

— Показалось, — глухо проговорил он, возвращаясь. Спят все.

— Что? Что это было? — мрачный Васька подозрительно смотрел на профессора. — Мне тоже что-то такое показалось, словно за дверью кто-то тихо прошёл.

— Показалось, — раздражённо проворчал профессор.

У нас всех последнее время определённо развилась паранойя. Уже на шум ветра во дворе реагируем.

— Как скажите, — мрачно буркнул Васька. — Тогда с тем, кто показался, сами потом разбирайтесь. А я пошёл. Мне ещё с ящерами договариваться, чтоб малых посмотрели. Не знаю, сколько они не ели, но ясно, что последний раз давно был. Надо бы их врачу показать. Да и спины бы им посмотреть.

— Куда собрался, — рассердился профессор. — А отчёт?

— Э-э-э, — замялся Вася. — Может, в другой раз?

— Другого раза может и не быть, — сухим казённым тоном отрезал профессор. — Учись сразу отчитываться, чтоб больше к этому вопросу не возвращаться.

— Итак, как прошла операция внедрения?