Бабель (ЛП)

Ричард Ловелл — один из архитекторов этой войны», — кричал Робин. Он отправился в Кантон, чтобы получить военные сведения от британских шпионов, он находится в прямом контакте с Палмерстоном...

«Но это же смешно», — сказал профессор Крафт. Это не может быть правдой, это...

У нас есть документы», — сказал Робин. Ему пришло в голову, что эти бумаги теперь наверняка уничтожены или конфискованы, но все же, как риторика, это сработало. «У нас есть цитаты, доказательства — все это есть. Он планировал это годами. Плэйфер в этом замешан, спросите его...

«Он лжет», — сказал профессор Плэйфер. «Он бредит, Маргарет, мальчик сошел с ума...»

«Но безумие бессвязно». Профессор Крафт нахмурился, глядя туда-сюда между ними двумя. «А ложь корыстна. Эта история — она никому не выгодна, уж точно не этим двоим, — сказала она, указывая на Робина и Викторию, — и она последовательна».

Уверяю вас, Маргарет...

«Профессор.» Робин обратилась непосредственно к профессору Крафту. Профессор, пожалуйста — он хочет войны, он планировал ее годами. Идите и посмотрите в его кабинете. В кабинете профессора Ловелла. Просмотрите их бумаги. Там все есть.

«Нет», — пробормотала профессор Крафт. Ее брови нахмурились. Ее взгляд метнулся к Робину и Виктории, и она, казалось, почувствовала что-то — их изнеможение, возможно, опущенные плечи или горе, проникающее в их кости. «Нет, я верю вам... . .» Она повернулась. Жером? Вы знали?

Профессор Плэйфер сделал небольшую паузу, как бы раздумывая, стоит ли продолжать притворяться. Затем он надулся. «Не делайте вид, что вы шокированы. Вы знаете, кто управляет этой башней. Вы знали, что баланс сил должен измениться, вы знали, что мы должны что-то сделать с дефицитом...

«Но объявлять войну невинным людям...»

«Не притворяйтесь, что именно здесь вы проведете черту», — сказал он. «Вы были в порядке со всем остальным — не похоже, что Китаю есть что предложить миру, кроме своих потребителей. Почему бы нам не...» Он остановился. Казалось, он понял свою ошибку, что он только что подтвердил их историю.

Но было уже слишком поздно. Атмосфера в башне изменилась. Скептицизм испарился. Раздражение сменилось осознанием того, что это не фарс, не приступ истерии, а нечто реальное.

Реальный мир так редко вмешивался в работу башни. Они не знали, что с ним делать.

Мы используем языки других стран, чтобы обогатить этот». Робин обвел взглядом башню, пока говорил. Он не пытался убедить профессора Плэйфера, напомнил он себе; он должен был обратиться к залу. Мы берем так много знаний, которые нам не принадлежат. Самое меньшее, что мы можем сделать, — это предотвратить это. Это единственная этичная вещь».

«Тогда что вы планируете?» — спросил Мэтью Хаундслоу. В его голосе не было враждебности, только неуверенность и замешательство. «Теперь все в руках парламента, как вы сказали, так как...»

«Мы объявим забастовку».

Да, теперь он твердо стоял на ногах; здесь был вопрос, на который он знал ответ. Он поднял подбородок, попытался придать своему голосу авторитет Гриффина и Энтони. «Мы закрыли башню. С этого дня ни один клиент не войдет в вестибюль. Никто не создает, не продает и не обслуживает серебряные слитки. Мы отказываем Британии во всех переводческих услугах, пока они не капитулируют — а они капитулируют, потому что мы им нужны. Мы нужны им больше всего на свете. Вот как мы побеждаем». Он сделал паузу. В комнате воцарилась тишина. Он не мог сказать, убедил ли он их, не мог сказать, смотрит ли он на выражения неодобрительного понимания или недоверия. «Послушайте, если бы мы все просто...

«Но вам нужно будет охранять башню». Профессор Плэйфер издал короткий, злобный смешок. «Я имею в виду, вам придется подчинить всех нас».

«Наверное, да,» сказала Виктория. Полагаю, мы делаем это прямо сейчас».

Далее последовала очень забавная пауза, когда до корпуса оксфордских ученых медленно дошло, что все, что последует дальше, будет вопросом силы.

«Вы.» Профессор Плэйфер указал на ближайшего к двери студента. «Иди и приведи констеблей, пусть они...

Студент не двинулся с места. Он был на втором курсе — Ибрагим, вспомнил Робин, арабский ученый из Египта. Он казался невероятно молодым, с детским лицом; всегда ли второкурсники были такими молодыми? Ибрагим посмотрел на Робина и Викторию, затем на профессора Пэейфера и нахмурился. «Но, сэр... . .»

«Не надо», — сказала ему профессор Крафт, как раз в тот момент, когда пара третьекурсников неожиданно рванула к выходу. Один толкнул Ибрагима на полку. Робин бросил в дверь серебряный прут. «Explōdere, Explōdere». Огромный, ужасный шум заполнил холл; на этот раз это был пронзительный вой. Третьекурсники разбежались от двери, как испуганные кролики.

Робин достал из переднего кармана еще один серебряный слиток и помахал им над головой.