Бабл-гам

Потом было множество других, и рекламные кампании — машин, косметики, парфюма, цифрового фотоаппарата, соляриев, имбирной кока-колы, джинсов, «Вюиттона».

Я выучила все свои ракурсы и профили, и экзотические имена топ-моделей, и пышные, устрашающие имена звездных фотографов, звучащие как названия песен Radiohead, я знаю, что все мы страдаем анорексией и что, как везде, все спят со всеми, а потом всё отрицают. Я подписалась на «Эль», «Вог» и «Нюмеро», сбросила десять кило, питаясь исключительно жидкими средствами для подавления аппетита, и с тех пор сижу на спазмолитиках. Похоже, это были амфетамины. Я помню мощеные, с травой между плитками, дворы перед белыми студиями, пахнущими краской. На заре солнце сверкало здесь с немыслимой силой сквозь витражный потолок, я выпила тысячи чашек кофе в пеньюаре, грубя гримершам, которые в свою очередь грубили мне, жаловалась на плохое самочувствие из-за смены часовых поясов и хамство фотографов, принимала с тяжким вздохом множество лекарств, говорила, что гримерша — отличное ремесло и что если бы я была недостаточно красива для модели, то, наверное, стала бы гримершей, потом меня спрашивали, готова ли я, и я валилась на пол, прилипала спиной к стене, истерзанная вентиляторами, щелчками и вспышками, и ждала, когда все это кончится. Я не могла обходиться без зеркал и седативов. Мне обесцветили волосы, перекрашивая из каштана в платину, а из платины в фиолетовый цвет, в них меняли удлинители и накладки, у меня челка по четным дням и локоны по нечетным, веки — сплошная рана из-за накладных ресниц, и обмороки из-за диеты, иногда мне скотчем оттягивали виски, чтобы удлинить разрез глаз, меня мазали маслом с ног до головы, даже во рту, я лазила по деревьям на шпильках, утягивалась в корсет до удушья, я плавала в лужах грязи, бежала по обочине шоссе в Лос-Анджелесе, часами, в разгар августовской жары, а асфальт плавился и прилипал к босым ногам, я прошагала километры по пляжу, когда на улице не было и пятнадцати градусов, в купальнике, улыбаясь ледяной воде, я вывихивала себе руки, ноги, все тело, меня разрывали на части, дробили, четвертовали — чтобы я превратилась в мечту фотографа.