Бабник (ЛП)

Ладно, несколько преувеличиваешь, Эвери. Я отказывался на нее смотреть, потому что когда я ее видел, то вспоминал вкус поцелуя, а это могло побудить меня нагнуть девчонку над столом и бесчувственно поиметь прямо напротив родителей. Дьявол, мама, вероятно, подбодрит нас и проследит, чтобы я забыл про презерватив. Она бы сделала плакаты с надписью «Внуки в процессе создания» и разрисовала бы лицо, как на моих футбольных играх в школе.

Родители были большими фанатами всех моих спортивных мероприятий.

Мама потянулась через столик и на полпути встретила руку Эвери. Они сжали ладони, словно разделяли интимный момент. Когда Эвери попыталась отстраниться, мама сжала ее сильнее.

Ха.

Попалась.

Я откинулся на стуле и скрестил руки. Должен ли я ее спасти?

Не-а.

Эвери посмотрела на меня краем глаза.

Я не пошевелился.

— Эвери, дорогая, — мама прокашлялась, — не хотела бы поднимать эту тему, но стоит ли тебе пить алкоголь, если ты пытаешься забеременеть?

— Да, Эвери? — Я схватил ее вино и залпом выпил, а затем поставил перед ней пустой бокал. Ее ноздри раздувались.

Алкоголь был единственным бонусом этого ужина.

Кроме последнего поцелуя.

Но я отказывался думать о поцелуе.

Или о том, где были наши руки, пока мы целовались.

К черту это.

Эвери открыла рот.

Мама на нее шикнула.

— Просто послушайся, Эвери, это женская мудрость семьи Торнов, которую теперь я передам тебе.

— Нужно ли ей записывать? — вставил я.

— Ох! — мама улыбнулась. — Я скину их ей по почте на случай, если ты забудешь. А теперь слушай внимательно. — Я ухмыльнулся. — Полчаса ноги должны быть подняты, для того чтобы сперма оставалась в твоей матке!

Папа начал отчаянно что-то печатать.

Лицо Эвери вспыхнуло.

— И потом! — мама все еще не отпускала ее руку. — Помни, какое-то время не надо пользоваться дамской комнатой. Мы хотим, чтобы сперматозоиды достигли своей цели! Ведь правда, Билл?

— А-ага. — Даю десять баксов, что папа не знал, о чем мама его только что спросила.

— Теперь! — мамино поведение сменилось с веселого на серьезное. — Вы сейчас же должны поклясться, что никогда не будете использовать презервативы. Предполагаю, вы оба сдали анализы.

Эвери снова попробовала отнять руку. Брошенный на меня взгляд широко открытых глаз был на грани истерики. Очевидно, мама упустила то, что Эвери, возможно, сначала хочет реализовать себя в работе, прежде чем начнет рожать детей.

— Ну? — мама не собиралась отступаться.

— Э, да. — Эвери не смогла бы стать краснее, даже если бы попыталась. — Я, э… прошло какое-то время с тех пор, как я была у врача, но, в смысле, я полностью в порядке.

— Ох, дорогая, о нет, ох, так не пойдет. — Ее лицо погрустнело. — Я тебя отведу!

— НЕТ!

Мне бы стоило вмешаться, но было поздно. Если мама загорится идеей, заставить ее передумать уже невозможно. Мама была как политик, баллотирующийся на пост президента — не важно, насколько глупыми были ее идеи, она продвигала их, пока те не разваливались на части, как по большей части всегда и делали политики.

Она была Ральфом Нейдером.

Благослови Господь ее сердце.

— ДА! — Мама наконец-то отпустила руку Эвери и положила ладони на ее щеки. — Завтра я не работаю! Приеду в центр и заберу тебя! Можем устроить девичник! Сходим на ленч! Ох, ох, ох! — Она заерзала на стуле, и ее глаза наполнились слезами. — Я ждала этого момента всю свою жизнь. Момента, когда смогу проводить время с девушкой, которая остепенит моего Лукаса.

— Эй, ты проводила время с Кайлой, — вмешался папа. Видимо, он все же слушал. Мог ли ужин стать еще хуже? Вообще?

— О, — мама отмахнулась от него, — Кайла никогда не принималась в расчет. В конце концов, мать знает о таких вещах. Наш Лукас давно положил глаз на Эвери. С тех пор, как у нее появилась грудь!

Приехали.

Эвери подавилась водой.

А я молился об апокалипсисе.

Мы все хранили молчание, пока мама промакивала несколько слезинок под глазами.

— Простите меня, знаю, это звучит безумно, но вы в курсе, что я могу предчувствовать.

Папа кивнул.

— Но просто… — Она хлопнула отца по груди, и он поднял взгляд. — Так много времени прошло с тех пор, как мы были вместе с твоими родителями, и мы всегда считали… Что ж, мы всегда считали, что будем одной семьей, понимаешь? Но после, — она понизила голос, — инцидента, — все взгляды остановились на мне, — это было так тяжело и… — мама окончательно расплакалась. — Твоя мама была моей лучшей подругой.

Меня охватила злость.

Одно дело обвинять меня и заставлять чувствовать себя виноватым. В конце концов, я совершил ошибку.

Но втягивать Эвери и заставлять ее чувствовать себя, словно у нее не было выбора…

Я должен что-то ответить.

Даже зная, что это будет последний гвоздь в гробу моих отношений с родителями.

Я выругался.

— Послушайте, народ, мне нужно вам кое-что сказать…

— Подарок! — Эвери ткнула меня локтем. — Мы оставили подарок для вас в машине.

— Вы все оставляете в машине? — Это был папа.

— О, дорогой, это любовь. Ты забывчив. Вспомни, когда мы были помолвлены и…

Эвери оттащила меня от стола, идя с головокружительной скоростью, пока мы вновь не оказались в винном погребе. Ох, воспоминания.