Бабочка

— Сколько коек, по вашему мнению, вам нужно?

Мери засмеялась.

— По крайней мере, в десять раз больше, чем имеем. В конце нашей улицы стоит полуразрушенный дом. Я давно к нему приглядываюсь. Он продается. Уже несколько месяцев я уговариваю владельца сдать его нам. В качестве арендной платы мы предлагаем капитальный ремонт. Владелец дома старый, упрямый глупец, но я думаю, что мне удастся уговорить его. Я не отстану от него. Я могу быть очень настойчивой в интересах дела.

— Это вам. — Беверли вручила Мери чек. — Я не знаю есть ли у вас счет в банке.

— Спасибо, мисс Хайленд. Бог прислал вас в ответ на мои молитвы.

Беверли поднялась и протянула руку.

— Теперь мне надо идти. Я вам очень признательна за то, что вы уделили мне так много времени. Я так долго искала свою мать. — Она крепко сжала руку Мери.

— Я вас очень хорошо понимаю. Пути господни неисповедимы. Сначала Господь послал нам Наоми, а теперь ее дочь. Благодаря вашей помощи мы сможем устроить великолепный праздник в День благодарения для наших женщин, которые…

Она потеряла дар речи, когда увидела чек, медленно опустилась на стул и зашептала:

— Благодарю тебя, Господь! — Затем перевела взгляд на Беверли и сказала: — Это сон, или я наяву вижу чек на пятьсот тысяч долларов?

— Я хочу, чтобы вы построили новое здание, которое было бы воплощением вашей мечты: современным, удобным, где бы царили любовь и уважение к людям. Там должно хватить места для всех желающих, женщины должны себя там чувствовать в полной безопасности. Наберите штат квалифицированных сотрудников. Пускай этот приют станет родным домом для его обитателей, пускай они обретут там душевное спокойствие. Я пришлю вам своих адвокатов, они вам помогут. Как вы считаете, это возможно, вы осуществите это?

— Осуществлю? — переспросила Мери, не отрывая глаза от чека. — Конечно! — Слезы навернулись у нее на глаза.

Когда они шли к машине, ставшей предметом всеобщего внимания, Беверли спросила:

— Почему вы занялись этим? Почему вы выбрали именно эту сферу деятельности?

— Очень давно я была замужем. Мой муж постоянно бил меня. Я не знаю, почему я мирилась с этим. Но однажды он напился и ударил моего сына по голове. Я схватила моего мальчика и убежала, укрышись у священника. Там я открыла для себя Бога и нашла свое призвание.

— А ваш сын?

— От удара очень сильно пострадал мозг, сделать абсолютно ничего нельзя. Сейчас он в клинике, ему тридцать лет, но он даже не может сказать, как его зовут. Возможно, я основала приют, чтобы искупить свой грех, не знаю. Но я точно знаю, что вас послал мне Бог. Я назову приют вашим именем.

— Спасибо. Но я бы хотела, чтобы он носил имя Наоми Берджесс. Моя мать ничего не имела в жизни, пускай у нее будет что-нибудь после смерти.

Операционная. Яркий ослепляющий свет падал на операционный стол, где под зеленой простыней лежал пациент в критическом состоянии. Было тихо, только еле слышно гудели сердечный монитор и вентилятор. Четверо специалистов в зеленых халатах с белыми масками спасали жизнь человека. Самым высоким был хирург. По его лицу градом катился пот, сестра не успевала вытирать его. Воздух будто наэлектризован, в глазах присутствующих застыл страх. Смерть этого важного пациента может повлечь за собой обострение международной обстановки.

— Скальпель! — Операционная сестра подала хирургу скальпель. Он готов был уже приступить к операции, когда доктор Маркус, сидящая в углу, подошла к столу, выхватила скальпель из его рук и сказала:

— Я не так учила держать скальпель. Ты его держишь, будто собираешься резать салями.

— Какая разница, черт побери! — закричал хирург. — Кого это волнует?

— Меня! — заорала в ответ Маркус и швырнула скальпель на пол.

— Оперируйте, — донесся усталый голос. — Оперируйте, прошу вас. Доктор Маркус, можно вас на минутку. Она презрительно взглянула на хирурга, резко повернулась и вышла из операционной.

— Доктор Маркус, дорогая, — сказал режиссер, взяв ее за локоть и отведя в сторону. — Понимаете, если вы постоянно будете делать замечания, мы никогда не закончим.

— Ваш хирург просто идиот. Так нельзя держать скальпель. Ему надо научиться прежде всего держать скальпель правильно, а он даже слушать об этом не хочет.

— Доктор Маркус, милая, — сказал режиссер и отвел ее в сторону от операторов. — Это такая мелочь. Никто внимания на это не обратит. Это же телефильм. Она с раздражением посмотрела на режиссера.

— Послушайте, Барри Грин взял меня в качестве научного консультанта. Если никто не прислушивается к моим советам, я не вижу смысла в сотрудничестве с вами.

— Хорошо, хорошо. Успокойтесь, пожалуйста.

Доктора Маркус не очень интересовало, что ей собирались сказать. Она повернулась и решительно пошла прочь.

Линда жила на побережье, ее дом был у подножья утеса, на сваях, выходящих из воды. Во время приливов волны бились о сваи, и дом раскачивало. Брызги поднимались вверх, и соленый морской запах наполнял дом. В доме было четыре комнаты, он был старый и стоил полмиллиона.