Бабочка

— Вы употребляли спиртное?

— Я... я не знаю, сэр.

— Как это вы не знаете?

— Ну, я пила кока-колу, но сами знаете, как это бывает. Иногда в нее добавляют кое-что, просто так, чтобы веселее было. Но я не знаю, было в ней что-то сегодня или нет.

— Ну-ка, нагнитесь и дыхните на меня... И у вас еще хватает наглости заявлять, что вы якобы не знаете, употребляли вы спиртное или нет, в то время, как от вас просто-таки им разит? Не так ли?

— Да, сэр.

— Вы понимаете, что уже одного этого достаточно, чтобы я мог задержать вас, как несовершеннлетнюю преступницу и определить вас в исправительную школу.

— Я не знала этого, сэр.

— Похоже, вы не знаете еще слишком много, и мой вам совет поскорее браться за ум и начинать новую жизнь. Возвращаю вас под присмотр вашего отца, и при первой же жалобе с его стороны, вы отправитесь в исправительную школу. Вам все ясно, Тайлер? Если у вас снова возникнут проблемы наподобие сегодняшних, то вам нет необходимости хвататься за оружие и начинать палить из него. Просто подойдите ко мне, и все необходимые меры будут приняты.

— Да, сэр, я все понял.

— Можете идти. Следующий.

Всю дорогу домой она смеялась, потешаясь над тем, что судья не спросил ее о том, какой суммой денег располагает она, ибо все сто пятьдесят долларов, вырученных нами за выпивку, по-прежнему лежали у нее в сумочке, но после того, как мы добрались до дома, поужинали и выпили кофе, я все же велел ей замолчать.

— Тебе что, нетерпится отправиться в исправительную школу?

— Хочешь сказать, что у тебя поднимется рука меня туда отправить?

— Еще как. Если только ты сейчас же не заткнешься.

— Что, уже и посмеяться, что ли, нельзя?

— Он был прав.

Затем я попытался втолковать ей, как меня напугало это происшествие, что я из-за нее едва не убил человека.

— А ты? Как ты себя вела? И как ты только могла вот так бесстыдно заигрывать с теми мужиками? Сначала с одним, а всего через каких-то десять минут с другим...?

— А чего мне стыдиться-то?

— Ну да, это же зов крови.

— Послушай, если ты скажешь хотя бы еще слово о Морганах...

— Говорил и снова скажу, это их порода. И нам обоим следует этого бояться. Это уже заложено в нас, и мы должны сопротивлять, бороться с этим. Мы же...

— Ну да, ври больше...

— Мы же не делаем ничего.

— Какой кошмар!

— Самогонщики, палачи и трепачи, вот что говорят о тех, кто слишком долго живет в глухомани. Я всегда думал, что уж кого-кого, а меня это не коснется. Но сегодня утром я совершил преступление, выгнав пять галлонов самогона. А вечером едва не убил человека.

— И еще сегодня вечером ты хотел бы поиметь меня.

— Замолчи! Прекрати паясничать!

— Тогда почему ты хотел его убить?

— Сама должна знать.

— Наверное, ты сам по уши в меня влюбился.

— Замолчи, я кому сказал!

— Может быть, выпьем?

— Нет!

— Тогда как насчет того, чтобы тебе самому отправиться в исправительную школу?

Глава 5

Как-то вечером, закончив очередную перегонку, я пошел прогуляться по берегу ручья, и, дойдя до церкви, продолжил свой путь по ложбине, а потом сел отдохнуть под деревом и попытался собраться с мыслями. В тот день между нами снова случилась размолвка.

Теперь, когда у нее появились деньги, она покупала все новые и новые наряды: синие, желтые, зеленые и красные платья, плащи и шляпки с лентами. А еще каждый вечер мы выезжали в город и приходили в «Белую Лошадь», и хотя спиртного ей там больше не подавали, но все равно мы заказывали кока-колу, а потом она танцевала и строила глазки всем мужчинам, кто только оказывался поблизости, и затем я отвозил ее домой. Днем же она вела себя совершенно вызывающе, а однажды просто взяла и скинула туфли. А потом, продолжая жаловаться на невыносимую жару, сняла и платье, оставшись в довольно откровенном нижнем белье, после чего начала танцевать под музыку, доносившуюся из радиоприемника, вызывающе покачивая бедрами и пристально глядя на меня. Ну, начать хотя бы с того, что мы находились в угольной шахте, где температура воздуха круглый год остается неизменной, и при имеющейся вентиляции разведенный мной маленький костерок ни коим образом не мог на нее существенно повлиять. Так что мы в очередной раз поругались, и я заставил ее одеться и выключить радио. Затем она вдруг сказала:

— Джесс, а ты никогда не задумывался о том, что это место имеет одну очень интересную особенность?

— Какую еще особенность?

— Здесь можно запросто изнасиловать женщину, и она ничего не сможет с этим поделать.

— Разве она не сможет кусаться? Или брыкаться? Или царапаться?

— И ты думаешь, что ей это как-то поможет?

— Очень даже может помочь.

— Брось. Если мужчина сильный, то ничего она не добьется. Здесь ори-не ори все равно никто не услышит. Я часто думала об этом.

— Просто поразительно, какими глупостями бывает забита голова у некоторых людей.