Бабочка

В нем не было никаких излишеств. В отличие от остальной части дома, роскошной и элегантной, все предметы на рабочем месте Беверли Хайленд имели свое практическое предназначение. Два больших письменных стола, за которыми работали она и ее личный секретарь Мэгги, шкафы красного дерева для картотеки, компьютер и копировальная машина.

Беверли предстояло продиктовать ряд писем, посмотреть списки приглашенных на прием, разобраться с многочисленными прошениями об оказании благотворительной помощи, решить, какие из приглашений она примет, а какие отклонит. Беверли Хайленд была членом совета директоров нескольких крупных корпораций, входила в попечительский совет организации Американские женщины за международное взаимопонимание, председателем комитета по культуре при торговой палате Лос-Анджелеса, работала в федеральной комиссии по развитию искусства и гуманитарных наук. Кроме того, Беверли предстояло просмотреть пришедшие счета — ими займется ее бухгалтер, а также сочинить три заявления для прессы — это она поручит своему пресс-секретарю. Штат Беверли включал также двух секретарей по протокольным вопросам и службу по связи с общественностью.

Беверли села за стол и, взяв серебряный чайник, налила ароматизированного чая в чашку севрского фарфора. Аромат трав разлился в утреннем воздухе. Она пила чай без сахара и откусывала крошечные кусочки от единственного сухого печенья, лежащего на тарелке. Беверли был пятьдесят один год, и она очень внимательно относилась к своей диете.

Она посмотрела на настольный календарь, обрамленный в старинную золотую рамку. Эту антикварную вещицу подарил ей издатель, который очень хотел опубликовать ее биографию.

На календаре одна дата была обведена красным карандашом: 11 июня.

Это был день, ради которого жила Беверли Хайленд. В этот день в Лос-Анджелесе открывался общенациональный съезд Республиканской партии. Каждый ее шаг, каждый вздох — все было ради этого дня. Мисс Хайленд была уверена, что такого преданного сторонника, как она, не было ни у одного из кандидатов на пост президента. Человек, которого она так горячо поддерживала, являлся основателем богатейшей протестантской телевизионной империи Благая весть.

Благая весть была самой большой телевизионной церковью в Соединенных Штатах. Ее передачи ежедневно транслировались по тысяче ста телевизионным станциям, она имела свой религиозный еженедельник, компанию звукозаписи, две авиалинии, владела львиной долей недвижимости в Хьюстоне. Доходы ее составляли миллионы долларов ежемесячно. По оценкам экспертов, около девяноста процентов населения юга страны хотя бы раз в неделю смотрели или слушали Благую весть. Реальное число приверженцев церкви в масштабах всей страны было невозможно сосчитать.

Его преподобие являлся, без всякого сомнения, влиятельной личностью.

Основным в его учении была нравственная чистота. Когда в прошлом году он заявил, что собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост президента, Беверли почувствовала себя безмерно счастливой. Ее мечта о том, что он примет такое решение, осуществилась. Он принял это решение, и теперь неумолимо приближалась дата июньских первичных выборов. Беверли испытывала тревогу, которая росла с каждым днем. Мысль, что он должен победить, не покидала ее.

У нее есть связи и миллионы — она поможет ему в этом.

Она пила чай и задумчиво смотрела на его фотографию. Фотография была с подписью и словами Хвала Господу. Даже фотография лучилась от его чарующей улыбки.

Его преподобие и Беверли Хайленд встречались лишь в свете, на благотворительных обедах и широко освещаемых политических мероприятиях. Он знал о ней очень мало, она о нем— почти все. Уже многие годы мисс Хайленд почти каждый день смотрела часовую программу Благая весть. Она пропустила ее всего лишь один раз — когда попала в больницу с весьма серьезным диагнозом. После операции она долго и тяжело выздоравливала. По ее просьбе в палате установили видео, и она смотрела записи его проповедей. Выписавшись из больницы, она заявила, журналистам, что именно программа Благая весть способствовала ее быстрому выздоровлению; его лицо на экране, звуки энергичного голоса наполняли душу силой и желанием подняться с постели и вновь приступить к работе.

То, что Беверли сказала журналистам, было написано в письме на имя его преподобия. К письму прилагался чек на один миллион долларов.

Беверли поставила чашку на блюдце, встала из-за стола и вновь подошла к окну. На ней был просторный халат, бледно-голубой шелк мягко струился по ногам. Отодвинув штору, она посмотрела вниз. Дом стоял на пригорке, и отсюда открывался чудесный вид на необыкновенный по красоте сад, раскинувшийся на склонах. Глядя на это рукотворное чудо, трудно было представить, что совсем поблизости расположился шумный деловой и торговый квартал Беверли-Хиллз.

Ее взгляд вернулся к бассейну.

Как сообщил секретарь, его звали Джеми.