Бабочка для Украины

"Надо же, поезда современные, а аппаратура у них какая-то первобытная… со времен Сталина что ли эта связь?" — мимоходом подумал майор.

В дверь купе постучали.

— Войдите! — Шардин открыл дверь. Оказывается, он перед разговором автоматически ее запер и не заметил, когда это сделал.

В купе зашел начальник поезда Николай Добронравов, следом за ним — старший лейтенант Колесниченко. Первым заговорил железнодорожник.

— Все в порядке, товарищ… — он запнулся, не зная, как именовать этого строгого мужчину, который, хоть и был в штатском, но в его выправке угадывался военный.

— …товарищ конструктор. Я — генеральный конструктор одного из секретных предприятий, так что, сами понимаете, о том, что сейчас меня вызывали и кто вызывал, Вы, товарищ Добронравов, уже забыли. Вам понятно?

Дородный мужчина в кителе затрясся и мелко-мелко закивал головой, на которой чудом удержалась фуражка.

— Кстати, вот товарищ Колесниченко оформит подписку о неразглашении.

Старший лейтенант коротко кивнул.

— Кстати, товарищ Добронравов, а чего это у Вас тут аппарат такой… допотопный. Что это за связь такая? Вы бы еще рацию полевую поставили.

Железнодорожник снова затрясся, рука его полезла за пазуху, вытащила носовой платок и он, сняв фуражку, стал вытирать вспотевший лоб.

— Вы, товарищ конструктор, зря так… Это радиотелефон — Линда-М. И не старый он совсем, его только недавно выпустили, вот, смотрите, на нем маркировка стоит и дата — 1971 год. А раньше у нас вот как раз старые были телефоны, я даже сохранил, мало ли что… — начальник поезда шустро юркнул куда-то под стол, что было неожиданно для человека его комплекции, и вылез с каким-то деревянным ящичком в руках.

— Вот, смотрите, это — поездной телефон ПТА-1. У нас раньше такие стояли везде, это еще со времен войны. Этот, правда, сделан в 1954 году, вон на маркировке указано. Но их делали еще до войны. Так что связь у нас хорошая, спасибо руководству…

— Вы, товарищ Добронравов, не волнуйтесь. Это мы, конструкторы, привыкли к нашим разработкам, современной связи, а вы, небось, до сих пор коммутатором пользуетесь, вон, в трубке все время что-то щелкало, — Шардин улыбнулся и взял ящик из рук начальника поезда.

— Харьковский электротехнический завод Транссвязь. N 3158. МПС-СССР. ЦУМЗ, — медленно прочитал он, откинув крышку.

Телефон и правда напоминал что-то среднее между ящиком столяра или слесаря для инструментов и полевым телефоном, который использовался связистами в Великую Отечественную войну. Под крышкой была не только инструкция, точнее, правила пользования этим телефоном, но и "Схема поездного телефона". Схожесть усиливал брезентовый широкий ремень, который был прикреплен к ящику.

— Мда, это уже действительно древность. Как говорят археологи, артефакт. Ладно, товарищ начальник поезда, не обращайте внимания, связь у вас действительно очень хорошая, я вот с Москвой говорил, как будто в соседнем купе человек со мной разговаривал. Все, товарищ Колесниченко сейчас займет еще пять минут Вашего времени, Вы распишитесь и снова будете выполнять Ваши обязанности. Я только выйду с ним в тамбур на пару слов, и он сразу к Вам вернется, хорошо?

— Конечно-конечно, — снова затрясся железнодорожник, — я же все понимаю, не волнуйтесь, я буду ждать Вас в купе.

Шардин и Колесниченко вышли в купе. Они оба не курили, но для имитации процесса перекура оба, как по команде, вытащили по пачке сигарет. Шардин понимающе усмехнулся.

— Видно пана по халяве. "Космос"? Почему отечественные?

— Так по легенде все, Виктор Игоревич. Я же не какой-то там конструктор секретного завода, я так, просто старший лейтенант Комитета, мне по статусу не положено "Стюардессу" или там "Ту-134". Никаких зарубежных контактов, даже соцстран, только "дым Отечества нам сладок и приятен"…

— Молодец, Колесниченко, по литературе "пять". И тебе сразу в космос хочется, понятно…

— Если нет звезд пока на погонах, то хотя бы такой "Космос"… А у Вас, Виктор Игоревич, вон "БТ", Вам положено… И по статусу, и по легенде…

— Ну, да… Кстати, тут Николай Сергеевич мне анекдот наш напомнил, про легенду. Знаешь?

— Нет. Это про что?

— А это про нас, про рыцарей невидимого фронта. Ну, про нелегалов…

— Расскажете?

— Слушай. Выпуск в школе КГБ. Молодого лейтенанта, который смог закадрить дочку одного из генералов Конторы, вызывают к будущему тестю. Тот смотрит на без пяти минут зятя, оценивает его и так по-отечески ему говорит: "Вас, товарищ лейтенант, решено откомандировать в Париж. Цель задания — медленное, постепенное вхождение в среду миллионеров и политиков с последующей длительной "консервацией". Выходить на связь первые пять лет с вами вообще не будут. Легенда: вы молодой миллионер, владелец особняков и дорогих квартир, прожигатель жизни, живете в пригороде Парижа 20 лет с женой, отдыхаете на курортах, проводите вечера в ресторанах, покупаете яхты, дорогие машины. Через 20 лет получаете первое задание".

— Да, уж, крутая легенда и здоровское задание, мне бы так, — хохотнул Колесниченко.