Бабочка и Орфей

Никогда не думал, что счастье бывает таким. Абсолютно удивительное чувство — словно я всю жизнь видел мир монохромным, а тут он неожиданно расцвёл мириадами оттенков цвета. И ведь если бы не Дрейк, я бы так никогда и не узнал, сколь многого был лишён. Можно сказать, он второй раз вытащил меня из лимба, и я очень надеюсь, что возвращаю ему хотя бы толику той радости, которой дышу. Беда лишь в том, что я по-прежнему не доверяю своей судьбе и всё жду, когда она предъявит мне — прошу, только мне одному! — счёт за невозможное чудо любви. Я настолько погружён в эти переживания нового, что умудряюсь совсем забыть о своих прежних ненормальностях. Вот почему яркий сон, пришедший ко мне в ночь перед тимбилдингом, становится почти неожиданностью.

Закрытый внутренний двор с колодцем под сенью раскидистой чинары; с выгоревших небес немилосердно печёт южное солнце. Красно-рыжая земля с жёсткими, как проволока, клочками травы; глинобитный забор и такие же стены двухэтажного дома и большого сарая. У колодца черноволосая девчушка лет десяти баюкает на руках тряпичную куклу. Я то вижу девочку со стороны, то вдруг становлюсь ею — странно, раньше такого раздвоения никогда не было. На втором этаже открываются резные оконные ставни и оттуда слышится оклик: «Асия, принеси молоко!». Девочка послушно встаёт, укладывает куклу на широкий колодезный край и, перекинув за спину длинную косу, идёт в дом. После яркого света улицы полумрак внутри кажется непроглядным, и мы с Асией ждём у порога, пока глаза не привыкнут к перемене освещения. Потом девочка берёт с полки у входа коробок спичек и подсвечник с оплавленной на четверть свечой. В дальнем углу сеней в полу находится круглая деревянная крышка, и надо попотеть, чтобы её откинуть, однако Асия привычно справляется с задачей. Из подпола тянет сырой прохладой, ступеньки крутой приставной лестницы уходят в темноту. Девчушка смело зажигает свечу и спускается вниз.

Подвал весьма обширен, однако нам не нужно идти далеко. Глиняный кувшин в оплётке из ивовых прутьев стоит почти у самой лестницы, проблема лишь в том, что у него есть охрана. Пёстрая змейка не выглядит опасной, и Асия присаживается перед ней на корточки.

«Привет. Можно мне взять молока?»

Я слышу сухой шуршащий звук и даже успеваю заметить стремительный змеиный бросок. Потом свеча гаснет.

Странный сон, лениво размышляю я, вернувшись в ночную явь спальни в квартире Дрейка. Вроде бы разделённый, только с кем? И как его трактовать? Как предупреждение остерегаться змей? Но я ещё ни разу не встречал в нашей местности кого-то, опаснее ужа. Дрейк вздыхает и притягивает меня ближе к себе. Я что, его разбудил? Открываю глаза и в предрассветном полумраке встречаю тёмный бессонный взгляд.

— Гуляешь? — хрипловатым шёпотом спрашивает Дрейк.

— Похоже на то. Ты из-за этого проснулся?

— Похоже на то.

— Прости.

— За что?

— За тревогу.

— Брось. Я же знаю: ты услышишь, если я позову.

Прижимаюсь лбом ко лбу, сглатываю застрявший в горле комок из слов.

— Конечно, я услышу. Услышу и вернусь, откуда угодно. Обещаю.

***

Умение организовывать досуг сотрудников, пожалуй, одна из сильных сторон моих бывших работодателей. Единственное, к чему можно придраться, — это к тому, что до точки рандеву полтора часа езды на автомобиле, причём последние тридцать минут приходится трястись по грунтовке. Место же выбрано отличное: турбаза с облагороженным пляжем на лесистом берегу реки. Автомобильная стоянка разумно оборудована в стороне от зоны отдыха и, судя по подъехавшему буквально перед нами междугороднему автобусу, руководство компании снова расщедрилось на бесплатный транспорт для всех желающих.

Я высматриваю среди приехавших Васю или Ольгу и, кажется, замечаю последнюю аккурат тогда, когда Дрейк окончательно глушит двигатель «Патриота». Опрометчиво тороплюсь выбраться из машины и с размаха прикладываюсь макушкой о край автомобильной крыши. Из глаз сыплются искры, я громким шёпотом матерюсь, но мой нелестный отзыв о самом себе перекрывает встревоженное: — Бабочка, ты цел?

— Что мне, раззяве, будет? — Потираю голову, стараясь незаметно определить, не заработал ли я шишку. — Всё в порядке.

— Ну, смотри, — Дрейк не особенно верит моему заверению. — А то можем лёд поискать.

— Да ладно, обойдусь, — я открываю заднюю дверь. Намаявшаяся за поездку Белка пытается тут же выскочить на свободу, однако прежде, чем её выпустить, я пристёгиваю к шлейке поводок. — Пошли наших искать.

Дрейк хмыкает на моё по привычке сорвавшееся «наши», закрывает машину, и мы втроём присоединяемся к обществу моих бывших коллег. Самое удивительное, что многие из них, когда меня узнают, здороваются с неподдельным дружелюбием. Может, конечно, всё дело в Белке, которой сложно не умиляться, однако даже самый наглый злопыхатель не обвинит шефа в любви к маленьким щенкам, а он кивает мне весьма приветливо. Поразмыслив над последним, я решаю, что причина — в хорошей погоде, природе и том, что я теперь чья угодно, только не шефова, головная боль.