Бабочка маркизы Помпадур

Ему хочется ударить королеву, но руки не слушаются, а в груди что-то противно ноет, дергает. И следом появляется страх, что однажды Кара уйдет. Что ей не нужна будет даже служба… Она же понимает без слов и, обняв, целует в щеку.

– Всегда. Ты будешь мне служить всегда.

Леха ходил по дому. Он всегда ходил, когда не ладилось. А сейчас у него определенно не ладилось. Вроде и ясно, что догадка его верна, но…

Алина смешала все планы.

Почему бы ей не быть другой?

Холодной. Раздражительной. Не скрывающей брезгливости, которую она должна бы испытывать, разговаривая с Лехой. Такую легко подставить. А тут вроде как Леха с живым человеком игрушки играет. Но остановиться не выйдет: Алине прислали цветы. Желтые нарциссы и синие ирисы. Связка перевязана лентой с желтыми бабочками и бабочкой же – пластиковой, неживой – украшена.

Букет получила Вероника Сергеевна и очень цветам обрадовалась.

– Знаете, Лешенька, Але никто никогда не дарил цветов.

– Я дарил, – обиделся граф-профессор и ненадолго выпал из книги. Книгу он положил на стол, и Леха не устоял перед искушением, сунул нос. Ничего не понятно.

– Ты не в счет, дорогой.

Смелости, чтобы признаться, что Леха понятия не имеет, кто прислал эти треклятые цветы, не хватает. Начнутся вопросы и… как соврать-то?

– Ты меня вообще слушаешь? – Славка грохнул ботинком по столу. – Ау!

– Слушаю.

– Нет, не слушаешь! – ботинок отправился под стол, а Славка сел на диван, выставив ноги в дырявых белых носках. До чего странно получалось: носки всегда белые, но дырявые. Как будто Славка нарочно покупал такие, для эпатажу. – Ты не слушаешь и слушать не собираешься!

Орал он тоже скорее по привычке и, судя по осипшему голосу, уже выдыхался.

– Чего ты от меня хочешь?

Славка не понимал. Ему казалось, что Лехе просто взять и забыть чего-то или кого-то. Вычеркнуть из головы, как делал это сам Славка, умением своим внушая Лехе суеверный ужас.

– Хочу, чтоб ты за ум взялся.

Леха и взялся. Он же не пьет. Он ищет. Собирает кусочки чужой мозаики.

– Лешка, ну ты же взрослый человек! И не тупой, когда дело не касается баб. Что тебя так переклинило-то? Стерва твоя Кара. Сбежала, и леший с нею. Возрадуйся. А ты новую отыскал. Свадьба… какая, индийский бог, свадьба?

– Обыкновенная. И ты – свидетель.

Славка застонал, вцепившись в волосы. Волосы он носил длинные – конечно, не такие длинные, как у Алины, – и связывал их в хвост.

– Я в этом балагане не участвую, – заявил Славка, скрещивая руки на груди. – И тебе не позволю.

Он действительно думал, что удерживает Леху от непоправимой ошибки. Но просто не знает Алину. Если их познакомить… чуть позже, когда Славка остынет и будет нормально соображать.

– Славик, – Леха не хотел говорить это, но иного выхода не видел. – Я фирму поделю. Ясно?

И как-то сразу стало мерзко. Вроде ведь правильно: Славка – партнер. Младший. Старый друг, но все-таки младший партнер. В одиночку он не потянет.

– Вот, значит, как?

– Вот, значит, так. Извини.

– Ты баран, Лешка. Ты… ты сам себя укопаешь. Но если ты и вправду думаешь, что меня можно шантажировать, то скажу – ошибаешься, – Славка поднял ботинок и второй тоже. Связав шнурками, он перекинул ботинки через плечо. – Делить хочешь? Твое право. Твоя фирма. Я… как-нибудь перебьюсь.

Он и вправду вознамерился уйти, не оставляя Лехе иного выхода:

– Карина мертва.

– Чего?

– Она не сбежала. Ее убили, – Леха не думал, что признается в этом кому бы то ни было, пусть бы и Славке: слишком многое придется объяснять. – Я думаю, что случайно. И… тот, кто это сделал, – сожалеет. А еще ему нравится Алька. Он ей цветы прислал. Мне – бабочек.

Славка снял ботинки с плеча и поставил на пол. Потом поднял и возложил на спинку дивана.

– Помнишь, Карина жаловалась, что ее преследуют. А ты не поверил. И я не поверил. Цветы – это не преследование, а она всерьез за себя боялась.

– Выпендривалась она, – Славка возражает, потому как без возражений жить не способен.

– Ага… я так тоже решил. Выпендривалась-выпендривалась и сбежала. Счет вычистила… а побрякушки свои оставила. Там если по-черному сдавать, то выйдет больше, чем она с собой взяла. И вот еще чего.

Леха держал бабочку при себе. И сейчас, открыв плоскую коробку, почуял смутное раздражение: как делиться-то прекрасным? Славка потянулся и разглядывал бабочку долго, едва ли носом не елозил по расписанным эмалью крылышкам.

– Та самая?

– Ага, – Леха закрыл крышку и бабочку убрал. – Ее по почте прислали…

Кара в жизни не рассталась бы с этой игрушкой.

– То есть ты нашел бабу, которая похожа на Карину, чтобы выманить психа, который Карину убил. Лешка, ты сам псих. Не думал об этом?

Думает. Каждый день и думает. Тот старичок, которому Леха забашлял за «консультацию», долго и пространно изъяснялся, что эротомания – неизлечимое расстройство психики, которое выражается в преследовании объекта вожделения, но в конечном итоге без надлежащего лечения приводит к смерти.

И не всегда умирает влюбленный маньяк – Леха именовал его про себя угребком, – но куда чаще в мир иной уходит жертва. И тогда угребок ощущает себя брошенным.

Он начинает искать…