Бабочка на ладони

– Мама… мама, я сейчас буду, – сказала Марта.

…В обычной городской больнице было полно народу. Посетители, сами пациенты в пестрых домашних халатах и тапочках, сновали сердитые нянечки…

Марта сдала верхнюю одежду в гардероб, нацепила на ноги целлофановые бахилы (белый халат надевать было не обязательно). Направилась к лестнице через широкий холл, забитый людьми. В зеркале на противоположной стороне увидела свое отражение… и опять поразилась.

Она, Марта, как-то резко отличалась от других людей. Выделялась в толпе, точно белая ворона. Во-первых, конечно, ростом, а во-вторых, еще чем-то… Красотой? Нет, скорее яркостью… Хотя была одета достаточно просто – темно-серый сарафан, серая в клеточку водолазка, черные высокие сапоги. Бусики из коралла – единственный всплеск яркого цвета. Волосы еще – темные, но тоже яркие, густого оттенка. Лаковый черный пояс блестел, да… Тоненькая. Не юная, но правильно подобранное белье рисовало аппетитные формы. В общем, идеальный, совершенный, законченный облик – хоть сейчас в раму и на выставку. (Смешные бахилы, но бахилы не считаются – тут все в них, да их и не заметно сверху.)

Марта на миг замерла, разглядывая себя со стороны, удивленная, чуть напуганная (надо ж, совсем недавно чучелом гороховым себя считала!).

В чем загадка?

Люди вокруг, в отличие от Марты, выглядели только набросками к картине. Пациенты – благодаря кургузым халатам и тапочкам, посетители – тоже как-то непродуманно одеты, причесаны… Женщины – даже молодые – или совсем без макияжа, или краски были нанесены слишком грубо, резко. Неправильно! Редко у кого сочетались предметы одежды, аксессуары… Одежда им была нужна для того, чтобы прикрыть наготу. В основном – брюки и свитера, брюки и свитера…

Почему они не хотели выглядеть лучше? Не хотели или не могли? Ведь можно было все исправить (необязательно иметь идеальные черты лица и идеальную фигуру!): лишнее – заретушировать, задрапировать, нужное – открыть, подчеркнуть, выделить.

«Я же в больнице, а не на светском приеме!» – напомнила себе Марта.

Но все равно контраст был невероятным.

Марта шла сквозь толпу к лестнице и чувствовала, что все тоже смотрят на нее. Оборачиваются, разглядывают – кто с неприязнью, кто с удивлением, мужчины пытаются заговорить, привлечь внимание…

Марта своей красотой не гордилась – тем более что сделала своими руками. Немного ума, терпения, желания… Денег. Ну и времени еще – по распродажам побегать… Да что в этом сложного – красоту навести?! Но ее смущало то, насколько резко она в последнее время вдруг стала выделяться из толпы.

Она поднялась по лестнице, нашла нужную палату.

Постучалась тихонько, вошла.

В большой светлой комнате лежали человек десять – в основном мужчины пожилого и очень пожилого возраста. Кто читал, кто дремал, кто прижимал к уху сотовый… При появлении Марты все повернули головы к двери. И – всеобщий вздох.

О, этот мужской вздох…

Отец сидел на кровати у окна, и он единственный не обратил внимания на вошедшую.

– Папа! – Марта, лавируя между кроватей, пошла к отцу.

Со всех сторон до нее доносился шепот:

– Вот это да…

– Это к кому такая?..

– Блин, я пропал…

– О-о!

Отец снял с носа очки и с брюзгливым выражением наконец повернулся. При виде дочери нахмурился, ожесточился, в глубине глаз девятым валом поднялось раздражение и недовольство.

– Пришла… – Он неохотно подвинулся, позволяя Марте сесть рядом. – А чего пришла, меня уж выписывают скоро!

Марта вдруг поняла, что не может сказать отцу ни одного доброго слова. Вспыльчивый, глупый, вздорный мужик. Это – ее отец. Старый дурак. Которого нельзя любить – можно только терпеть…

Марта вдруг окончательно и бесповоротно ощутила свою нелюбовь к этому человеку. Зачем себя обманывать?.. И что сказать ему? Сказать-то ему и не хочется ничего… А скажешь правду – так опять проблем не оберешься!

– Викторыч, это кто к тебе?

– Виталий, познакомь!

– О-о!…

И все остальные тут – тоже старые дураки.

Отец еще больше нахмурился, побагровел. Кажется, он только сейчас осознал, насколько эффектно выглядит Марта. И что она способна привлекать к себе внимание окружающих…

Что его дочь – красива. Необыкновенна.

– О-о…

– Вот это да!

– Виталик, кто это?

Виталий Викторович заерзал, побагровел еще больше. Заиграли желваки под кожей. «Сейчас рявкнет, – подумала Марта. – Сейчас гадость какую-нибудь скажет…»

Отец открыл рот и веско, с достоинством произнес:

– Это моя дочь.

– Викторыч, вот это да!

– Да я только в кино таких красивых видел…

– Повезло-о! – чей-то почтительный, восхищенный голос. Эти люди не так уж и плохо были воспитаны. Нет. Они просто не могли сдержать себя. Они говорили правду.

Отец зашевелил темными бровями и повторил:

– Да, это моя дочь. Моя!

Странно, но в его голосе была… гордость, что ли?

Сердце у Марты дрогнуло. Она, не осознавая, что делает, вдруг протянула руки и обняла отца. Лет сто его не обнимала, с детского сада. Отец, как военный, недолюбливал всякие «уси-пуси». И вообще, с искренним интересом возился только с мальчишками, Гошкой и Глебкой.