Бабочка на огонь

Сопоставив факты Сережи и свои собственные, Катюша с Дусей, Сережей и тетей Зиной согласилась — к Злате Артемовне сегодня ходить не надо, погодить нужно.

Оказалось, что в день убийства режиссера Басманова Сережа в хозяйской роще рубил старые деревья. Артем Сергеевич сидел у него на виду, в плетеном кресле, укрытый пледом, который принесла Леночка, ничего не делал, курил и смотрел вдаль. Сереже осталось совсем немного доработать, когда к нему — как из-под земли выросла — подошла хозяйская дочь Злата, жестами и медленно проговаривая слова, чтобы Сережа понял, велела принести молока для Гриши. Сережа оставил на полчаса работу, а когда принес молоко, застал Злату за странным занятием. Он, впопыхах, торопясь, даже чуть не наступил на нее, ползущую по траве в сторону калитки. Сережа не успел ничего подумать — это природа устроила так, что он и соображал медленно, и крика Василия Сергеевича не услышал. Чуть приподняв голову, Злата показала на дом — неси, дескать, молоко, там ждут не дождутся. Сережа до дома дойти не успел. Навстречу ему бежал, спотыкаясь, смешно открывая рот, Василий Сергеевич. Лицо его было страшно, а когда он увидел добродушно улыбающегося Сережу, и вовсе перекосилось. Вскоре приехала милиция, нашла Сережин топор рядом с трупом Артема Сергеевича. На топоре Сережа увидел кровь и седые волосы. Про Злату Артемовну он, естественно, в суматохе тех дней, изменивших его жизнь от хорошего к плохому, забыл. И сейчас бы не вспомнил, если бы не Катюша, которая хотела пойти в гиблое место — к Злате.

— То есть ты хочешь сказать, что, когда ушел за молоком, Артем Сергеевич был жив? — спросила Катюша Сережу.

Дуся перевела. Сережа вспомнил и кивнул.

— А когда ты пришел, он был уже убит? — снова спросила Катюша дауна.

И снова Дуся перевела. И снова Сережа кивнул, теперь уже сразу, не вспоминая. Разве мог он такое забыть?

— А Злата Артемовна ползла по траве к калитке, чтобы ее никто не заметил?

Дуся вздохнула, переводить не стала.

— Ему все равно никто не поверит. Скажут, что выдумал, что я выдумала, чтобы сына обелить.

Все в тишине стали думать: Катюша — что делать, Дуся, что будет с сыном дальше, что вот и выходит, что он страдает невинно, тетя Зина — как помочь Катюше.

— А что, Дуся, — спросила тетя Зина соседку, — молоко-то Басмановы у тебя покупают?

— Отказались, — не отвлекаясь от дум о сыне, ответила Дуся, выражением лица похожая на мадонну с журнальной картинки, висевшей у нее за спиной на стене. — Да вроде, говорили мне соседки, мальчонка-то басмановский мое требует. Может, и передумают еще?

Катюша совсем расстроилась: убийство Артема Басманова Златой никак не укладывалось у нее в голове. Сережа, забыв о своем рассказе, казался счастливым — он рисовал для Катюши цветок. Дуся молчала, продолжала быть похожей на мадонну. Одна тетя Зина взяла да сказала:

— А вот что мы сделаем, девы, — глядя на Катю и Дусю. — Поможем тебе и тебе.

Сережа не слышал, каким образом будет осуществляться взаимовыгодное сотрудничество его мамы и Катюши, — он рисовал цветок. Но когда он подал рисунок, изображающий много цветов в одном, той, которой был благодарен за доброту, Катюша, Дуся и тетя Зина уже обо всем договорились. Сережин цветок им всем понравился.

«Обрядовый» костюм и образ тети Зининой племянницы из Хабаровска они придумывали вместе. Когда Катюша вышла из своей комнаты молочницей, Сережа ее испугался, как испугался бы любого незнакомого человека, незаметно, пока Сережа рисовал, прошмыгнувшего в дом. Глядя на реакцию бесхитростного дауна, троица облегченно вздохнула. Толстая, на подкладках, цветастая юбка, накрашенная, в рыжем парике, молочница совсем была не похожа на полненькую, миловидную, не пользующуюся косметикой, Катюшу — такой, какой ее один раз видела Злата Артемовна. А когда Дуся, сбегав к себе, «оторвала от сердца» свои парадно-выходные, единственные туфли на платформе и Катюша их надела, сравнявшись высотой со Златой, то тут и вовсе все поняли — фокус с переодеванием получился. Разведчика в дом Басмановых засылать можно и пора.

— Нет, это ни в какие ворота не лезет, — тем временем, пока молочница Надежда Петровна натирала полы с другой стороны дома, волновалась на открытой веранде Злата. — Ты слышишь меня, дядя? Я не понимаю, зачем ты привез к нам следователя? Кстати, я могла бы и не отвечать на его вопросы. Он откуда, сказал?