Бабочка на штанге

— Клим! — строго сказала она, будто малышу в песочнице. — Раз начал, говори до конца…

— Ну… только отодвинься.

Она сначала чуточку отодвинулась, потом спросила:

— А зачем?

— Чтобы не вспыхнуть от меня… Я сейчас буду сгорать от стыда… — Это я говорил с дурашливостью, а под ней прятал настоящий великий стыд. Но сильнее стыда было желание — прочитать. И пусть потом обхихикает или поколотит… Я зажмурился и предупредил:

— Это вроде считалки…

— Говори.

Я зажмурился сильнее и выговорил:

Ринка, кринка, мандаринка,
Будто ты в глазу соринка.
Очень грустная слеза
Набегает на глаза.
Я искал тебя по свету,
Я боялся ждать ответа.
Потому что вдруг ответ:
«А меня на свете нет…»

Я замолчал, уши раскалились, и я собрался провалиться куда-нибудь совсем глубоко. Глубже колодца под большим колесом. Но она придвинулась опять и шепотом сказала у моей щеки:

— Эх ты… Клим Самгин…

Пришлось задержать падение.

— Почему… Самгин?

— Потому что я иногда тоже думала: «А был ли мальчик?»

Она вдруг коснулась сухими губами мочки моего горячего уха. Запустила пальцы в космы у меня на затылке, потрепала мою голову (ну, совсем как мама) и быстро вышла из Пуппельхауса.

Я посидел, тая и обмирая. Вот, значит, как… Потом я напружинил мышцы, расправил плечи и, щурясь от солнца, шагнул на улицу.

«Хорошо, что она не обиделась на «Ринку». Теперь всегда буду звать ее так…»

Поодаль резвилась малышня, звенела смехом и голосами. Некоторые опять висели на колесе. Среди них — конечно же! — наши ненаглядные Саньки-Соньки. Под ними прыгал Бумсель, повизгивая от беспокойства и азарта.

Ринки нигде не было.

Сзади, неслышно, подошел Чибис. Проложил мне на плечи ладони, спросил вполголоса:

— Ну, что? Объяснились?

Нахал! Идиот! Какое ему дело?! Я напряг плечи, чтобы сбросить его ладони. И… не сбросил. Пробормотал:

— Кажется, да…

— Вот и хорошо. Значит, ты нашел, что искал…

Я все же ощетинился:

— А чего такого я искал?..

Он ласково сказал:

— Втяни колючки… тебе хорошо. А я вот не знаю, найду ли…

Я сделал вид, что продолжаю дуться:

— А чего ты ищешь-то?..

Он удивился, сказал сзади, через мое плечо:

— Будто ты не знаешь! Конечно, маску… Дурацкое слово! Не маску, а портрет Агейки. Его Улыбку…

У меня хватило ума не сказать: «Зачем?» Я снял его ладони с плеч, протянул его руки себе под мышки и соединил пальцы Чибиса у себя на груди. И все же спросил:

— Найдешь… и что будет дальше? В ней же энергия…

— Ну да… Есть идея… Надо только с Ринкой посоветоваться… — (Меня слегка царапнуло, что он сказал «с Ринкой», а не «с Риной», однако я не подал вида. И ладонью накрыл его пальцы.)

— О чем посоветоваться, Чибис?

Он не ответил. Ну и ладно. Потом все равно скажет…

Я расцепил на груди пальцы Чибиса, ухватил его за кисти рук. Подбросил его спиной, и он повис на мне. Я потащил его от Пуппельхауса к колесу.

— Битый небитого везет, — сообщил он, царапая кроссовками подорожники.

— Почему это я битый?

— А разве Ринка не надавала тебе плюх за то, что не звонил, не писал?

— Всё! — решил я. — Сейчас открою ключиком крышку колодца, и один языкастый тип отправится к центру Земли.

— Ключик не сработает! У тебя зловредная идея!

— Тогда приземлю тебя в крапиву!

— Ай! — Чибис задергался, но я крепко держал его щуплые запястья. И потащил к кусачим зарослям у изгороди. Пусть побоится немного. За свою вредность…

— Рик, это и есть твои гости? — послышалось откуда-то сбоку. Я стряхнул Чибиса и оглянулся.

На дощатом мостике через канаву стояли Ринка и толстый, заросший светлой курчавой бородкой дядька с удивительно синими глазами. Это он веселым голосом спрашивал про нас Ринку и называл ее именем «Рик».

— Да, это они, — официальным тоном подтвердила Ринка. — А еще двое болтаются на колесе. Вон те, в желтых футболках. — Затем она взяла дядьку за руку и повернулась к нам:

— А это Валентин Валентиныч, мэр нашего поселка Колёса. И заодно мой папа…

— О-о… — сказали мы с Чибисом. Не ожидали, что Ринкин папа — главное здешнее начальство. Потом мы спохватились, встали прямо и наклонили головы: — Здрасте…

Валентин Валентиныч тоже наклонил голову — так же, как мы. И глянул на дочь.

— Душа моя, ты, конечно, развлекала гостей «пуппельными» делами и не подумала, что их надо покормить обедом.

Ринка сказала, что как раз об этом она думает. И что, пожалуй, гостей лучше рассовать по одному к разным ребятам.

— У нас в доме, господин мэр, шаром покати, а мама привезет продукты лишь через два часа, потому что она встретила тетю Зину и они вместе отправились на Ново-Калошинский рынок.

Ринкин папа поскреб бородку.

— Там где возникает тетя Зина, ждать скорого обеда бессмысленно… Однако у нас были где-то брикеты яичной вермишели. Называется «Александра и Софья».

— Фи… — картинно сморщилась Рина. — Кормить гостей этим продуктом для бомжей…

Мы с Чибисом радостно закричали, что этот продукт — наша любимая еда.

— А особенно вон у тех, кто на колесе, — добавил я. — и у Бумселя… Сейчас позову Вермишат!