Бабочка на штанге (сборник)

Дело в том, что ведущие к змею шнуры были схвачены-перехвачены сотнями ребячьих пальцев. Вплотную. Нет места, чтобы кому-то ухватится ещё. А ведь Икире так хотелось подержаться за нить чудесного змея, ощутить его трепет, вобрать его волшебную силу…

— Подождите, — сказала Девочка. И стала быстро пробираться к ближнему шнуру. На неё оглядывались недовольно, однако, не спорили. Видимо, здесь не любили ссор. Девочка что-то проговорила на незнакомом языке. После её слов ребята начинали улыбаться, раздвигались. Между сомкнутыми пальцами двух мальчиков Девочка пропустила конец своей скакалки. Затянула узелок. Отступила, вытягивая шнур-прыгалку за собой. Дала свободный конец Икире.

— Держи крепко…

— Да! — просиял он.

Змей, сияя белизной и стрекоча, стал быстро уходить в синеву древнего неба. Шнур в пальцах Икиры натянулся и начал скользить, делаясь всё длиннее.

А Марко вдруг понял, что сон сейчас кончится. Он хотел ухватить Девочку за руку, но всё стало таять, угасать…

Марко проснулся без печали. Ни о чём не жалея. Полежал, не открывая глаз и улыбаясь. Сквозь опущенные веки просачивалось утро. Он подумал, что надо посмотреть: вдруг ножка малютки Прыгалки выросла хотя бы чуть-чуть. После такого сна всё возможно!

Он придвинул к лицу сжатые пальцы и… понял, что ножки в кулаке нет.

Её не было нигде. Ни на подушке, ни в складках скомканной простыни. И под подушкой не было. И под лежаком… И во всей хижине её не было — ни на полу, ни на фанере с мозаикой, ни под ней… Ни на подоконнике, ни внутри тумбочки, ни на полке с книжками… Ну что она, растаяла, как льдинка?

Тоска и страх вернулись к Марко. То, что случилось, было не просто потерей. Это было предсказанием беды… Может быть, не стоило отдавать Кранцу джольчик?

Марко — встрёпанный, в одних плавках — выскочил на двор, обошёл вокруг хижину. Словно ножка Прыгалки могла сама собой ускакать наружу и затеряться в лебеде и сурепке. Коварно проросшие среди мирной травы «тараскины слезы» цапнули его за ногу. В другом случае Марко завизжал бы и запрыгал, как на сковородке. А сейчас только стиснул зубы: «Так тебе и надо…»

Он вернулся в хижину, сел на постели, упёрся локтями в колени, ладонями обхватил щеки…

Ну почему всё так получается?.. Может быть, он в чем-то виноват?

Марко услышал, как вошла Женя. Но не поднял лица. Ожог на ноге горел так, что выжимал слезы. Да ожог ли?

— Маричек, ты чего такой? Сидишь голый, взъерошенный?

У Марко толкнулась догадка!

— Женька, это ты спрятала ножку?

— Какую ножку?

— Прыгалкину ногу! Её нет нигде… Я подумал: вдруг ты подобрала на полу и положила куда-то…

— Маричек, я… нет. Зачем бы я… А ты везде хорошо посмотрел?

Марко снова обмяк. Подумал с растущим раздражением: «Сейчас будет вздыхать, и советовать: посмотри снова, как следует, во всех углах…»

Женя сказала:

— Может быть, ночью ты поиграл, а потом спрятал в укромное место и забыл… А?

— Как поиграл? Чего ты городишь! Я спал…

— Не сердись. Поиграл и не помнишь теперь… Ведь кто-то же отпечатал на пластилине следы…

— Какие следы?! — Марко рванулся к мозаике.

Пластилиновый узор пересекала цепочка следов. От крохотных босых ступней. Чёткие такие оттиски, различим каждый пальчик…

Марко с минуту смотрел молча. Пробормотал:

— Может, ребята вечером баловались, а я не заметил?

Не мог он этого не заметить. Да и не решились бы Топка, Пиксель и Кранец на такое дело… Но должно же быть какое-то объяснение!

Женя взяла его за плечи, спиной прислонила к себе.

— Маричек, это не ребята. Где они взяли бы вторую ножку?

— К… какую вторую? — Он с испугом оглянулся на сестру.

— Ты посмотри… — очень осторожно проговорила она. — Ведь от Прыгалки оставалась лишь левая ножка. А тут следы от двух — от левой и правой…

Марко стремительно нагнулся над пластилиновым узором. Правда! Отпечатки двух ступней! От каждой — с полдесятка. Они тянулись так, будто девочка-малютка бегом пересекла пластилиновую площадку из угла в угол…

— Маричек… — шепнула Женя, и воздух от её губ шевельнул его волосы на темени. — Девочка убежала…

Марко медленно выпрямился. Зачем-то тронул пальцем пластилиновый узор. Оказалось, что пластилин, который все эти дни упрямо не желал твердеть, сейчас застыл, как бетон.

— Убежала она… — повторила Женя. — Ожила, пока ты спал, и решила вернуться в свой город…

Пространство качнулось, белый город у подножья холма обступил Марко. Город с сотнями беззаботных девчонок и мальчишек, со стрекочущим змеем над склоном холма. С девочкой, у которой золотые волосы и почти неразличимое, но очень славное лицо. И тёплые тонкие пальцы… Девочка нагнулась рядом с Марко, провела пальцами по ожогу на ноге, и едкая боль сгладилась, почти пропала…

Женя снова прислонила его спиной к себе. Это была самая лучшая на свете сестра. Марко прижал к щеке её веснушчатые пальцы…

— Жень… но ведь никто не поверит…

Все поверили.

И ребята, и Пек, и Володя. И даже директор Юрий Юрьевич Гнездо не стал возражать. Только покачал седой головой и сказал:

— Сей древний мир полон тайн и легенд. Будет одной больше…