Бабочка на ветру

Теперь они снова потянулись друг к другу, и на то были свои причины. Не могли они, да и не хотели забывать прошлое; кроме того, ясно, что Окити нуждается в защите уважаемого мужчины, чтобы выжить в Симоде, где никто не собирался забывать о времени, проведенном ею в американском консульстве у иноземца.

«Переходи жить ко мне, а „Йуме“ закрой! — еще раньше предлагал ей Цурумацу. — Мы все начнем заново». Но Окити тогда отказала ему, лишь грустно покачав головой: была еще уверена, что сумеет сделать «Йуме» прибыльным и любимым всеми салоном. Считала тогда, что не сумеет больше связать свою жизнь ни с одним мужчиной, даже с Цурумацу. «Йуме» — ее мечта, она надеется, что парикмахерская станет популярной у жителей поселка и тогда сама она начнет процветать; во всяком случае, закрывать свое дело не намеревалась.

«А ты сильно изменилась, Окити, стала намного жестче. Ты уже не такая доверчивая, как раньше», — с грустью заметил тогда Цурумацу. Понял, что ему не переубедить ее, такую упрямую, и отступил. «Мне пришлось стать такой, — ответила ему Окити, — для того чтобы выжить, выстоять посреди жестокости и ненависти Симоды. А ведь меня будут всегда ненавидеть за мое прошлое, мне не забудут и не простят. Вот почему с каждым днем я становлюсь жестче. Зато и душевная боль, которую я постоянно испытываю, мало-помалу стихает».

Сейчас Окити очень не хотелось обрывать чудесный миг их воссоединения, и все же между ними оставался один нерешенный вопрос. Облако, которое мучило ее долгие годы, нужно развеять раз и навсегда. Она повернулась к нему, твердо намереваясь выяснить всю правду.

— Ты уехал из Симоды, когда меня увезли к Харрису-сан, — почему? Почему бросил меня? Этот вопрос терзал меня все долгие годы разлуки. Очень часто, почти каждый день, пока жила в американском консульстве, я спрашивала себя: из-за чего это произошло? Но, конечно, не получала ответа и ничего не могла понять. Пыталась себя заставить возненавидеть тебя, но у меня ничего не получилось. В конце концов начала ненавидеть саму себя за то, что была не в состоянии забыть тебя, выкинуть из головы.

Окити увидела, как нервно заходил кадык у Цурумацу; сильно взволнованный, он отчаянно пытался справиться с переполнявшими его чувствами. И тут она оцепенела: к ее ужасу, Цурумацу расплакался. Никогда раньше не видела, чтобы мужчины рыдали, и его тихие всхлипывания не на шутку перепугали ее. Что же она натворила, неужели все это настолько серьезно? Попыталась утешить его, прикасаясь к нему болезненно худыми руками, но Цурумацу все продолжал плакать — ему требовалось излить чудовищную боль, которую он носил внутри все эти годы. Наконец поднялся с песка и зашагал вдоль берега — надо удалиться от любимой, чтобы прийти в себя и успокоиться.

Окити не пошла за ним — понимала, что ему необходимо некоторое время, чтобы собраться с духом и справиться с эмоциями, так неожиданно вырвавшимися наружу. И не важно, что именно произошло здесь, — пусть Цурумацу побудет один, это ему поможет обрести чувство собственного достоинства. В таком состоянии ее общество ему в тягость.

Она оставалась на берегу, поглаживала мягкий песок и ждала возвращения Цурумацу. Через некоторое время из-под пальцев у нее выползли два маленьких песчаных краба, а потом вдруг один за другим стали выбираться на поверхность и другие — какие забавные… Они показались Окити символами ее собственных чувств, их с Цурумацу чувств, — их любовь, пребывавшая как будто в зимней спячке столько лет, вдруг начала пробуждаться. Как завороженная наблюдала она за крохотными созданиями… а крабики, собравшись в целый легион, уже торопливо перемещались к воде.

И этот мягкий гладкий песок… он тоже во многом напоминает ее и Цурумацу… С грустью размышляла она о том, каким гладким и спокойным был этот песок сверху и какая жизнь кипела там, в глубине! Так же и они с Цурумацу — приходилось им сдерживать свои эмоции и казаться внешне спокойными, почти равнодушными друг к другу, хотя внутри у каждого бушевали сильные чувства, которые невозможно было скрыть. Угаснет ли в сердцах огонь страсти, утихнет ли любовь, придет ли покой… А может, для них с Цурумацу уже все позади и решать что-то уже слишком поздно?.. Она вздохнула… что сделали с ними годы! Оба сильно изменились; ошибка цепляться за прошлое, удерживать время и делать вид, словно все осталось по-прежнему.

Мать говорила ей о безжалостности времени, когда маленькая Окити бездельничала или слишком медленно выполняла какую-нибудь нудную работу по дому. Повторяла дочери, что время никого ждать не будет — ей надо научиться двигаться вместе с ним. А если у нее ничего не получится и она будет опаздывать, так останется позади, и жизнь потечет уже без нее, сама по себе.