Бабочка под стеклом

— Да, я знаю про развод, — совершенно спокойно, без всякого намёка на сочувствие, проговорил Дмитрий. Марина кинула на него быстрый взгляд, а он хмыкнул. — Я тоже разводился, Марина. Поверьте, очень скоро вы поймёте, что это не конец света. Хотя, женщине, наверное, труднее. Особенно, женщине с детьми.

Марина с ответом помедлила.

— Да. Самое трудное всё объяснить детям. Особенно, когда их отец объяснять ничего не хочет, и приходится самой объяснения придумывать.

— Ваши дети несчастными не выглядят.

Его тон был слишком небрежным. Марина кинула на Дмитрия возмущённый взгляд.

— Значит, я хорошо старалась.

Тот взгляд на её лице задержал, затем кивнул.

— Наверное.

Наверху что-то грохнуло, они, не сговариваясь, глаза к потолку подняли, а уже в следующую секунду Марина встрепенулась, руки кухонным полотенцем вытерла, на стол его бросила, и сказала:

— Я пойду посмотрю, что они там делают.

Дмитрий её взглядом проводил. Она так переполошилась, будто дети её реально могли дом развалить, и уже начали это делать. Вспыхнула, занервничала и побежала спасать человечество. А Дима не сомневался, что ей это под силу. Именно таким, как она, под силу.

Стеклов ему о дочери своей много рассказывал, и о внуках тоже, последние до отъезда дни только о них и мог говорить. И радовался, и гордился, и сокрушался по поводу того, что его дочь разводится. Говорил, что хотел бы для своего ребёнка счастья, крепкой семьи, чтобы его судьбу не повторяла, а выходило наоборот. Рассказывал, что дочь очень страдает, мужа любит, а тот дурак, такую умницу и красавицу не ценит. Дмитрий, в силу своего природного недоверия и скептицизма, не особо прислушивался, а уж тем более близко к сердцу информацию о страданиях незнакомого человека не принимал, а сейчас вот на Марину смотрел и думал обо всём этом. Она была такая спокойная, домашняя, красивая, но не броская в своей красоте, и вся её правильность и принципы, просто в глаза бросались. Она была семейным человеком, жила этим, детей любила, и мужа, наверняка. А тот вот любовницу завёл и ушёл, и ей очень трудно было это пережить, теперь Дима Стеклову верил. Его дочь с двумя детьми справлялась, проблемы их решала, поддерживала, можно сказать, что вся семья на ней была, но при этом на её лице порой такая беспомощность появлялась. Она всего, или очень многого боялась, но всё равно делала, не отступала. За это её можно было уважать.

И ничего удивительного, что Стеклов хотел отдать дочери и её детям всё. Он измучил звонками секретарей, просил проследить за тем, чтобы Марина ни в чём не нуждалась. Диме наставления давал, чтобы в тратах её не ограничивал, чтобы она делала и покупала всё, что нужно, правда, сам ей этого не сообщил, заму своему это удовольствие оставил. Поначалу Дима к этому отнёсся с полным безразличием, надо было всего лишь передать дочери босса кредитную карту, чтобы она ни в чём не отказывала. Гранович был уверен, что та обрадуется, ну какая женщина не обрадуется, получив на руки кругленькую сумму? А вот с Мариной познакомился и понял, что ещё придётся постараться, поубеждать её, прежде чем она согласится. Она по дому-то ходила, едва ли не на цыпочках, боясь дотронуться до чего-то запретного, и свыкнуться с ролью хозяйки ей, наверняка, удастся не скоро.

А вот дети у неё забавные. Мальчишка такой серьёзный, на Стеклова похож и на сына его погибшего, Дима его помнил, хотя близко с ним знаком не был. Виталий учился за границей, а когда на каникулы приехал, на мотоцикле разбился, Дима к тому времени только год у Стеклова отработал. Николай Викторович всегда сетовал на то, что скорость его чадо слишком любит, вот и поплатился. Поэтому и разволновался так здорово из-за Антона. А внучке всё подарки выбирал, сам по игрушечным магазинам ходил целый день. Гранович помнил, как шеф тогда явился с огромной коробкой, с нарисованным на ней кукольным домом, и в офисе после этого сразу зашушукались. Но девчонка упрямая и подозрительная, явно не в маму. Так смотрит на него, словно во всех грехах подозревает. Хотя, что четырёхлетняя девочка может о грехах знать? У Димы никакого опыта общения с детьми не было, вот и впредь он постарается к ним особо не приближаться, особенно к мелкой. Да и когда ему приближаться? Это сегодня он дома, а завтра уйдёт на работу и не появится до позднего вечера, и так каждый день. Так что, жаловаться не нужно, он пообещал сделать Стеклову одолжение, пожить немного с его "семьёй", чтобы им не так дико было одним в огромном доме оказаться, и он его сделает. И видеться-то часто не будут, а он может, поймёт, что значит, возвращаться вечерами не в пустую, тёмную квартиру. Если в своей семье не получилось, то с чужой поэкспериментирует.

— Эля! Элька, иди сюда немедленно!.. Я тебе уши оторву!

Крик Антона пронёсся по всему дому, Дмитрий затормозил, остановился посреди гостиной и прислушался, а на лестнице уже слышался топот детских ног — сбивчивый и торопливый, который Гранович уже узнавал. Это Эля торопилась сбежать от праведного гнева брата. Видимо, опять что-то натворила или испортила.